Нет лучшего средства защиты от врага, чем второй враг.
Фридрих Ницше
ОН СЛОМАЛ СЕБЕ РУКУ
Еще "отец психосоматической медицины" выдающийся немецкий врач Георг Гроддек (1866 - 1934) заметил, что выражения сломать себе руку или разбить себе голову звучат по меньшей мере странно. Как можно говорить, что человек сломал себе руку, если он ничего не сделал для того, чтобы причинить себе какой-то ущерб? Он даже всячески старался избежать беды. Тем не менее, в России и Германии, Италии и Франции, Англии и США говорят: он сломал себе руку или ногу. Он сам ударился, поскользнулся, ушибся, обжегся, заразился.
Мы говорим: подхватить болезнь. Итальянцы говорят pigliare una malattia. По-английски заразиться гриппом to catch a flu, по-французски attraper la grippe. В разных языках используется одно и то же слово - схватить. Обратите внимание, лекарство принимают, как принимают гостя или посетителя (возможно, без особой охоты), а болезнь хватают. Как будто больной не только заболел намеренно, но торопился и ждал подходящего случая. Ему повезло, представилась возможность, он ее не упустил и слег.Если заболевший не просто жертва, но активное действующее лицо, если он сам сделал что-то, что привело его к болезни, в его действиях должна скрываться какая-то цель (возможно, неизвестная ему самому), а у болезни должно быть какое-то скрытое предназначение. Обычно же принимается, как само собой разумеющееся, что у болезни есть причины, но нет никакого назначения.
БОЛЕЗНЬ КАК НАКАЗАНИЕ
Далеко не у всех инфицированных дело доходит до болезни. Конечно, у одного человека иммунная система в порядке, а у другого ослаблена. Но это ничего не объясняет. Вопрос о том, случайна болезнь или закономерна, заменяется вопросом о случайности и закономерности ослабления иммунной системы.
Существует, однако, совсем иной подход к проблеме. Он был высказан выдающимся лейпцигским психиатром Иоганном Кристианом Хейнротом (1773 - 1843) в "Учебнике душевных расстройств" (1818), "Учебнике антропологии" (1822) и работе "Ключ к небу и аду в человеке или О моральной силе и пассивности" (1829). Хейнрот утверждал, что все сбои в работе печени или селезенки следствие человеческих пороков. Никто бы не удивился, если бы услышал из уст религиозного проповедника, что любая болезнь - расплата за грехи, но все привыкли к тому, что для врача болезнь скорее результат плохого питания, нездорового образа жизни или несоблюдения правил гигиены.
Хейнрот говорил, что человек - существо "отпущенное на волю". Ему предоставлена свобода выбора в поступках, но свобода может быть использована по-разному. Тот, кто ею обладает, способен на "самосохранение и саморазрушение".
Человек все время колеблется между добром и злом. Постоянное чувство неопределенности вызывает тревогу, которая угнетает и парализует душу. Страсти ослепляют и подталкивают к дурному поступку, а когда он совершен, человек чувствует, что перестает быть самим собой и вступает на ложный путь. Он мучается, потому что не может избавиться от чувства вины.
Человек чувствует "что он отделен от самого себя и все же от себя отделиться не может. Это поистине адская мука. В этом ощущении не принадлежности самому себе погибает душа при меланхолии". Но перед тем как погибнуть, душа разрушает тело.
Если для Гиппократа и Аристотеля было ясно, что душевные заболевания возникают, как последствия телесных, то Хейнрот учил прямо противоположному.
Он писал: "Если бы органы брюшной полости могли рассказать историю своих страданий, то мы с удивлением узнали бы, с какой силой душа может разрушать принадлежащее ей тело. В истории окончательно расшатанного пищеварения, пораженной в своих тканях печени или селезенки, - в истории заболевания воротной вены или больной матки с ее яичниками, - мы могли бы найти свидетельства долгой порочной жизни, врезавшей все свои преступления как бы неизгладимыми буквами в строение важнейших органов, необходимых для человека". (Цитируется по Ю.Каннабих "История психиатрии" М.1994).
Хейнрот был весьма уважаемым ученым. Его мысли о том, что внутренний душевный конфликт порождает соматические заболевания, выслушивались с вежливым интересом, но его попытки доказать, что все болезни являются следствием грехов и порочной жизни, воспринимались, мягко говоря, с недоверием. Тем более что проверить это не представляется возможным. Печень и селезенка немы и ни о чем рассказать не могут.
Выходило так: тот, чья совесть чиста, может спать спокойно и не опасаться за свое здоровье. На Хейнрота смотрели, как на религиозного моралиста, который забыл, в какое время он живет. А это было время веры в общественный прогресс и очередного пересмотра ценностей. Подыскивались новые принципы построения науки. Из нее безжалостно отметалось все субъективное, т.е. то, что не основано на опыте. Ученые изо всех сил старались стереть случайные черты и убедиться в том, что в нашем мире все устроено просто и четко, как в часовом механизме. Надо только выяснить правила его работы.
Если болезнь вызвана утомлением, голодом, истощением организма, жарой, холодом, инфекцией, физическими травмами или даже угрозами, это понятно. Но что такое чувство вины? От чего оно возникает? Есть ли оно у преступников? Разве мы не встречаем людей, которые вели совсем не праведную жизнь, и, тем не менее, нисколько не мучатся от угрызений совести и в старости не жалуются на плохое здоровье?
В 1818 г. Хейнрот ввел в медицину принципы, составившие впоследствии основное содержание психосоматики. Очевидно, он сделал это, по крайней мере, на 100 лет раньше, чем его идеи могли найти понимание. В 1980-ые годы некоторые психиатры окончательно выяснили для себя, что Хейнрот не опоздал, а поторопился родиться.
СТРАХ И ТРЕВОГА
По существу Хейнрот говорил о "моральном" "естественном отборе", который избавляет общество от людей, способных его погубить. Получается, что болезни могут приносить пользу обществу в целом, но опять-таки для отдельного человека болезнь безусловное зло. Для того чтобы понять, что это не всегда так и что болезнь приносит не только горе, надо разобраться в том, каким образом душевный конфликт приводит к соматическим заболеваниям.
Еще в тридцатые годы XIX века выдающийся немецкий врач Карл Иделер (1795 - 1860), который в течение тридцати двух лет возглавлял психиатрическое отделение берлинской больницы Шарите, выявил различия в природе страха и тревоги, оказавшиеся в центре внимания психиатров в середине XX века.
Когда человек не в силах справиться со страхом перед чем-то или перед кем-то, он может постараться убежать, скрыться, прибегнуть к чьей-либо помощи. Причины страха лежат вне человека, причины тревоги - внутри. Человек сам не знает, что именно вызывает его тревогу. Что-то беспокоит его. Что-то мешает ему работать, отдыхать, читать, играть, гулять. Он не может назвать причины своих терзаний.
Постепенно тревога становится невыносимой, а спрятаться от нее нельзя. Но человеку необходима защита. И тогда начинают изменяться все его ощущения. Загнанный в угол человек пытается отвергнуть мир, к которому он не способен приспособиться. Он пытается создать свой собственный параллельный мир, как это делает ребенок, строя домики из песка или бумаги. Появляются галлюцинации, назначение которых ограждение от враждебного и опасного окружения. Человек перестает ориентироваться во времени и пространстве, путается в мыслях. Так начинается распад человеческой личности.
Иделер впервые описал явление, которое в шестидесятые годы XX века получило название "галлюцинаций реального страха". Однако больная фантазия проявляется не только в галлюцинациях. Она искажает все предметы и по-своему толкует все события. Она постоянно занята тем, что пытается подыскать подходящий образ для невыносимой немой тревоги. Тревога должна заговорить. Для того чтобы человек, находящийся в состоянии депрессии, мог ее вынести, она должна наполниться достаточно понятным содержанием. Современные философы-экзистенциалисты называют этот процесс "рационализацией тревоги".
В настоящее время "рационализация тревоги" воспринимается, как нечто давно и бесповоротно установленное, однако ее часто путают с приданием скрытому врагу зримого образа, а это совсем не одно и то же.
Враг нужен человеку вовсе не для того, чтобы разобраться в причинах своих страхов или, по крайней мере, найти для них правдоподобное объяснение, а в качестве объекта возможной агрессии, на котором можно сорвать свою злость и таким образом добиться нервной разрядки. Объект агрессии находится вне человека и к нему сознательно испытывается враждебное отношение, одновременно в бессознательном возникает враждебное отношение к каким-то внутренним органам, которые прочно ассоциируются с образом врага. Когда нет возможности добраться до зримого врага, человек воюет на том поле, на котором ему обеспечена "победа": начинается расправа над собственным организмом. Подавленная агрессия ведет к болезням и саморазрушению организма.
Впрочем, бывает так, что со временем угнетенный человек все меньше нуждается в разрядке. Он вступает на путь, неизбежно ведущий к "внутренней" смерти, т.е. к состоянию, в котором угасают все желания. Каждый шаг в этом направлении связан с каким-то новым ограничением, с возведением еще одного ограждения, за которым прячется меланхолик.
Идеи Иделера, как и теории Хейнрота, не случайно начали привлекать к себе особое внимание психиатров в середине 1980-ых годов. В лексикографическом исследовании, опубликованном в ФРГ в 1980 г. утверждалось, что сто лет назад слово "страх" (Furcht) употреблялось в два раза чаще, чем слово "тревога" (Angst). Теперь же слово "тревога" встречается в шесть раз чаще, чем "страх".
Продолжение следует
Виртуальный клуб здоровья
СТРАХИ
пн, 26/06/2006 - 23:39 — Валерия ПиффариСТРАХИ СЕРДЕЧНИКОВ
Не случайно говорят о "сердечном волнении", "сердечной привязанности", "сердечном отношении", "дрожи в сердце". Все чувства, которые переживает человек, отражаются на работе сердца и оставляют на нем следы. Иногда успешная операция на сердце не приносит исцеления, потому что не устранены причины заболевания.
Сердце обычно связывают с любовью. Возникает вопрос: почему разрыв отношений, потеря близкого человека нередко приводит к сердечным заболеваниям? Если мать не дает своему ребенку достаточно тепла, он проявляет к своей кукле чувства, которые хотел бы ощутить в своей матери. Кукла становится заменой близкого человека.
Некоторые кардиологи предполагают, что иногда сердце превращается в символ близкого человека и на него переносятся все те чувства, которые по каким-то причинам не могут быть выражены открыто. Человек боится показать другим свое недовольство. Женщина не решается возражать любимому человеку и для того, чтобы уменьшить тоску и избежать депрессии, тиранит собственное сердце, вымещая на нем свое раздражение.
Американские ученые Мейер Фридман и Рей Розенман, исследовавшие особенности людей с ишемической болезнью сердца, обнаружили у них определенные особенности поведения.· Сердечники часто принадлежат к так называемому типу А. У людей этого типа самый высокий риск сердечных заболеваний.
Обычно говорят, что остерегаться нужно, прежде всего, людям пожилым, гипертоникам, табакокурильщикам и тем, у кого повышенное содержание холестерина в крови. Оказывается поведение важнее холестерина.
Что же такое тип А? Так ведут себя люди, которые находятся в постоянной борьбе с окружающим миром. Их честолюбие, агрессивность, воинственность, конфликтность, нетерпеливость, раздражительность, склонность к соперничеству и враждебность по отношению к конкурентам, сосуществующие с подчеркнутой вежливостью, нередко вызываются стрессом.
Поведение типа А проявляется в том, что человеку хочется в кратчайшее время сделать, как можно больше и добиться максимальных результатов. Он все время не успевает. Ему все время требуется большее. Он постоянно в ожидании чего-то. Его внимание обращено к завтрашнему дню. Понятно, что когда человека раздирает множество желаний и страстей, некоторые из них противоречат друг другу. От чего-то приходится отказываться. Поэтому практически невозможно избежать внутреннего конфликта.
Человек с поведением типа А недоволен и строг к себе. Такие люди часто не обращают внимания на недомогания. Если нужно, они работают даже тогда, когда плохо себя чувствуют. Они как будто не знают, что такое тревога. На самом деле это значит, что тревога проявляется у них только в завуалированной форме. Например, в такой: эти люди чрезвычайно беспокойны и возбудимы. Порой они выходят из себя, ведут себя бестактно и грубо, приходят в ярость без особых оснований.
Раньше инфаркт миокарда называли "болезнью менеджеров". Потом стало ясно, что инфаркт никак не связан ни с социальным положением, ни с профессией. Однако царящие в обществе настроения сказываются на росте количества сердечных заболеваний. Общество поощряет энергичных людей типа А, мечтающих о власти и престижной должности.
Кроме поведения типа А существуют поведение типа В и типа С. Первое отличается свободным отношением к миру и окружающим людям, удовлетворенностью существующим положением и отсутствием напряжения. Поведение типа С связано с робостью, скованностью, готовностью без всякого сопротивления примириться с любыми поворотами судьбы и постоянным ожиданием новых ударов и неприятностей.
Во второй половине 1980-х годов немецкий ученый Франц Фричевски уточнил представление о типе А и разбил его на три подкласса. В первый входят люди замкнутые, заторможенные, сдержанные в мимике и жестах. Они редко выходят из себя, но зато, если уж разойдутся, долго не могут успокоиться. Другая группа - это люди, которые хорошо умеют прятать свои чувства, но очень нервные внутри. Третья группа - люди, которые привыкли бурно выражать свое отношение ко всему, что происходит. Они общительны, размахивают руками, жестикулируют, громко говорят и смеются. Они часто срываются, сердятся, начинают ругаться, но тут же забывают причину своей злости.
ЖЕЛЧНОКАМЕННАЯ БОЛЕЗНЬ И ЛЮБОВЬ К СПРАВЕДЛИВОСТИ
В желчном пузыре, в печеночных и желчных протоках очень часто (особенно в пожилом возрасте и в первую очередь у женщин) образуются камни из холестерина, желчных пигментов и известковых солей. Когда камни закупоривают пузырной проток или желчевыводящие пути возникает приступ печеночной колики.
Далеко не все, у кого есть камни, ощущают от этого какие-то неудобства. В большинстве случаев камни никогда не дают о себе знать. Все же тех, кому они приносят страдания, очень много. Желчнокаменная болезнь одна из самых распространенных в западном мире. По неясным причинам на Востоке, например, в Японии она встречается несравненно реже, чем в Европе. У негров камни бывают редко, а жители острова Ява, кажется, вообще с ними не сталкиваются. Уже в Древней Греции видели тесную связь между печенью, желчью и человеческой психикой. Когда человек волнуется, злится, завидует, это тут же сказывается на работе печени. Недаром говорят "желчный человек" или "у меня это в печенке сидит".
В 1928 г. Е.Витковер решил проверить, как отражаются на работе печени различные переживания. Под гипнозом испытуемым внушалось то, что вызывало у них радость, печаль, тревогу или злость. Во всех случаях кроме последнего поток желчи увеличивался. Гнев и злость вели к уменьшению выделения желчи. Выяснилось также, что при внушении радостных чувств желчь принимала более желтую окраску. Оказалось, что от внушаемых представлений зависит состав желчи.
Швейцарский специалист по психосоматике руководивший отделением психосоматической медицины в университетской поликлинике Базельского университета (он был убит в 1980 г.) Дитер Бек попытался установить психические особенности людей, страдающих от желчнокаменной болезни, и пришел к заключению, что все они в большей или меньшей степени подвержены неврозу навязчивых состояний могут быть разделены на три группы.
К первой принадлежат те, кому не дает покоя стремление во всем навести порядок, восстановить справедливость и оказать социальную помощь нуждающимся в ней. Эти люди становятся заложниками идеала, осуществления которого они добиваются. У них часто бывают гипертония, сердечные заболевания, импотенция, нервное и физическое истощение организма. Ко второй группе принадлежат в основном женщины, у которых невроз навязчивых состояний сочетается с депрессиями. Они скромны и склонны к самопожертвованию, но при этом частично сознательно, а частично бессознательно находятся в ожидании того, что их самоотдача будет оценена. Признание станет компенсацией за все, что они сделали для других. Недовольство, досаду, злобу они проявляют редко. Чаще всего они обращают свою агрессивность на себя. Болезнь возникает тогда, когда их готовность к жертвам оказывается ненужной и они отвергаются. Больные из этой группы, что страдают от головных болей, мигреней, функциональных заболеваний желудка и болезней, связанных с менструациями.
У третьей группы женщин невроз навязчивых состояний сочетается с истерическими признаками. У больных особенно проявляется потребность быть любимыми. Страх потери и боязнь оказаться в одиночестве - вот главное, что ведет их к болезни. Вынужденный брак, беременность без мужа, соперничество с другими женщинами часто становятся причинами их бед. Многие из них постоянно находятся в состоянии тревоги.
Четкую грань между различными типами людей провести нельзя. Большинство людей сочетает в своем поведении черты различных типов. Важно то, что здесь речь идет именно о типах поведения, а не о характерах. Подразумевается, что человеку вполне под силу изменить свой жизненный стиль. А значит, у него всегда остается возможность уменьшить риск сердечных, как впрочем, и многих других заболеваний.
ЕСТЬ ЛИ СМЫСЛ В БОЛЕЗНИ?
Человек идет по улице. Сорвавшаяся с крыши ледяная сосулька падает на него и ранит. Мы говорим: несчастный случай. Случай - на то и случай, что он может произойти, а может и не произойти. Доискиваться до его причин значит тратить время даром. Не повезло и все тут. Ничего не поделаешь.
Вроде бы, то же самое с инфекционными болезнями. Кто-то чихнул в автобусе и заразил гриппом других пассажиров. Останься он дома, они бы не пострадали. Они бы чувствовали себя нормально. Грипп вызывается вирусом. Если вирус поразит организм, заболеет даже человек, который не подозревает о существовании микроорганизмов, мешающих людям спокойно жить на свете.
Никто, однако, не знает, какую роль в возникновении болезни играют бактерии и какую то, что организм находится в состоянии кризиса и больше "не желает" сопротивляться воздействию внешней среды. Тот, кто подвергся душевному потрясению, заражается быстрее других. У человека, освобождающегося от отрицательных эмоций и беспокойства, начинает в полную силу работать иммунная система.
Бернт Гоффманн приводит в своем "Учебнике аутогенной тренировки" такой пример. Согласно статистике в Германии гриппом чаще всего болеют в ноябре и декабре. Однако почтальоны в это время не болеют. У них свое особое время для эпидемий: в феврале.
Можно подумать, что заболевание вызывается не вирусами, а причинами, связанными с профессиональными особенностями. Объясняют это странное явление тем, что в период новогодних и рождественских праздников, почтальона ждут в каждом доме. Повсюду он желанный гость. В декабре почтальон чувствует, что он нужен обществу. Он не только незаменим, он приносит всем радость и поэтому радуется сам.·
Выдающийся немецкий психиатр Виктор фон Вайцзеккер (1886 - 1957) считал, что в наступлении болезни есть закономерность. Она развивается вовсе не в любой момент, а именно при наступлении кризиса: морального, психического, душевного. Значит ли это, что болезнь является следствием психических процессов? Вайцзеккер был против такой постановки вопроса. Представление о том, что ангина, язва, туберкулез, нефрит, гепатит или лейкемия возникают вследствие психических причин, он принимать отказывался. В жестких причинных связях есть роковая неизбежность, от которой нельзя уйти. В науке о человеке не вполне уместны законы и принципы классической механики. Они для нее слишком узки. Телесное на самом деле неотделимо от психического.
Иногда тело выражает происходящие в нем физиологические процессы на языке чувств: страха, отчаяния, печали, радости. Иногда психические процессы дают о себе знать на "языке органов": человек краснеет, дрожит, у него отнимаются ноги, слепнут глаза, болит спина или появляется сыпь на лице. Здесь нет причинной связи между тем, что произошло сначала, и тем, что за этим последовало. И то, и другое различные проявления внутреннего состояния.
НАЗНАЧЕНИЕ БОЛЕЗНИ
Дитер Бек написал книгу со странным названием "Болезнь как самоисцеление". Бек доказывал, что физические заболевания, часто представляют собой попытки залечить душевные раны, восполнить психические потери, решить конфликт, спрятанный в бессознательном.· Болезнь - не тупик, а поиск выхода из тяжелого положения, творческий процесс, в котором человек иногда успешно, а иногда нет, пытается справиться с обрушившимися на него невзгодами.
По словам Бека, врачи, веря во всемогущество медицины, часто действуют слепо и некритически, навязывая пациенту лечение, которое ему вредит, а не помогает. Но пациенты все же идут к врачу, хотя они и не верят в успех лечения. Видимо, их визиты в медицинские учреждения имеют еще какую-то цель. Регулярное посещение врача, как и прием таблеток, превращается в ритуал, защищающий не от болезни, из-за которой к ним прибегают, а от тоски, скуки, депрессии.
Врачи, занимающиеся лечением ожирения, заметили, что когда лечение вроде бы идет успешно и пациент сбрасывает лишние килограммы, у него происходят серьезные изменения в характере и поведении. Иногда появляются навязчивые видения, состояния депрессии, побуждения к самоубийству, бредовые идеи, гомосексуальные наклонности. До лечения ничего этого не было. Известный американский специалист по психосоматике ожирения Хильде Брух писала, что в каждом толстом человеке дремлет худой шизофреник·. Ожирение играет важную положительную роль. Оно снимает напряжение, защищает человека от всевозможных расстройств и стабилизирует его психическую деятельность. Когда человек лишается жира, который вроде бы приносил ему массу огорчений, веселее он от этого не становится. Наоборот часто обнаруживается больше поводов для грусти.
В мифах многих народов присутствует чудовище, требующее жертву для себя от жителей города. В человеческом представлении страх тесно связан с понятием жертвы. Чтобы избавиться от тревоги, надо пожертвовать чем-то очень важным. Но что может быть важнее для человека, чем здоровье?
Болезнь раскрепощает человеческую психику, снимает слишком жесткий контроль над поступками и порой освобождает от страха. Больной верит, что речь для него идет о жизни и смерти. Ему нечего терять. Он готов совершить самые решительные поступки и круто изменить свою жизнь. Словом, болезнь нередко превращается в своеобразную шоковую самотерапию.
Болезнь - это шаг к смерти. У человека могут быть причины, подталкивающие его к самоубийству, но не настолько сильные, чтобы он на него решился. Заменой служит болезнь. Это своеобразный жест отчаяния, вроде бы показывающий, что жизнь больному недорога. Но одновременно это и своеобразная самозащита от самоубийства. Невротик сохраняет свою жизнь, как бы говоря самому себе: я пытался покончить с собой и навсегда уйти из этого чуждого мне мира. Не моя вина, что меня спасли.
Смерть - это уничтожение всех желаний и стремлений. Тот, кто уже ни к чему не стремится, очевидно, не может стремиться и к смерти. Между тем, самоубийство - это действие, которое требует затрат психической энергии. Тот, кому уже все безразлично, кого больше ничего в этом мире не волнует, не имеет достаточного стимула умирать.
Нет сомнений, что для многих из тех, кто кончает жизнь самоубийством, вовсе не все равно, как это сделать. Даже на пороге смерти они продолжают думать о том, что будет после того, как они уйдут из этого мира. Жизнь для всякого живущего - это нечто осязаемое, а смерть из области иллюзий.
Человек идет на самоубийство из страха перед жизнью, а не вследствие таящейся в глубинах души тяги к смерти. Сама по себе смерть никогда не бывает целью. Она всегда - средство. Подлинной целью чаще всего является бегство от невыносимой тревоги.
По словам Георга Гроддека, "В каждой болезни скрыты тенденции к самоизлечению. Они есть даже в раке. Даже в процессе умирания еще распоряжается жизнь, которая пытается лечить и вести к целостности, к возможно лучшему существованию при плохих условиях".
Болезнь может быть обращением к себе или попыткой воздействия на других людей. Она может быть мольбой о внимании к себе и средством шоковой самотерапии. При повышенном чувстве собственной вины и комплекснеполноценности она может стать средством самонаказания за действительные или воображаемые проступки.
Врач может удалить зуб или опухоль, вырезать аппендикс и даже осуществить пересадку сердца, но он не может примирить человека с миром и самим собой. Он может успокоить и помочь, если он знает черту, которую нельзя переступать, а может возмутить и потревожить душу, если он слишком верит во всемогущество медицины.
Когда-то Георг Гроддек писал: "Между врачом и больным существует странная тайна. Понимание друг друга без слов. Симпатия, которую нельзя уловить и понять. Там, где это взаимопонимание отсутствует, лучше, если врач скажет больному, что лично он не может помочь. Это не жестокость, а обязанность. На свете существует достаточно врачей для того, чтобы каждый нашел такого врача, в котором он нуждается".
Е.Гольцман Болезнь, помогающая выжить. "Наука и жизнь" 2000, №7
Sapienti sat.
Иммиграция в Италию для граждан всех стран от создателей портала "Италия по-русски"