Неисповедимы тропинки

Петрович, присел на балконе, задумчиво глядя на осколки стекла и блокнот в руках.
- Вот ведь, а.. – вслух пробормотал он. – И чего теперь делать?
Петровичу рисовались картинки одна ужаснее другой. То Петрович погибал под машиной, управляемой глубоко верующим человеком, который увидеть Петровича не мог в силу истинной веры в него. То вдруг с крыши на него кидали кусок шифера какие-то набожные гастарбайтеры.
- Написать что ли, чтоб они могли меня видеть? – думал Петрович. – Тогда по улицам не пройду. Начнется «Исцели», «Помоги»...О! А исцелять я умею?

Петрович выглянул с балкона – во дворе, на привычной своей лавочке сидел инвалид Кузин, опираясь на тросточку свою, без которой ходить не мог никак. С тросточкой Кузин довольно проворно передвигался, если был трезв. То есть довольно проворно он передвигался не более трех часов в день с утра. И то в удачный день. В бога Кузин не верил никогда, хотя и поминал его часто и крепко в разговоре.
- Кузя!! А Кузя?! – закричал Петрович.
- Чего? – недовольно откликнулся Кузин. – Чего орешь с утра?
- Кузь, а как у тебя с ногами? – спросил Петрович.
- Получше чем у тебя с головой! – парировал Кузя и с трудом проковылял пару шагов от скамейки и обратно. – Теперь представляешь чего у тебя с головой?
- Инвалид Кузин! – закричал торжественно Петрович. – Брось тросточку и иди!! Ты здоров!
- Петрович! – не менее торжественно закричал Кузя. – Брось фигней заниматься и сам туда иди!! Ты придурок!
- Да ты попробуй, колченогий! – увещевал Петрович. – Может и вправду прошло. Может мне сила такая дадена!
- Вот ведь... – покачал головой Кузя. – А говорят – я пьющий. Ты сам умом тронулся или тебе Пирогов из пистолетика таки попал в голову?
- Ты ж видел чего творилось? – начал давить Петрович. – Скомандывать может, чтоб Софью Павловну к тебе перенесли? Или попробуешь пройтись таки?
- Да ну тебя.. – махнул рукой Кузя, встал, отбросил тросточку и неуверненно щагнул.
БАМЦ! Удивительно какой громкий звук может издать один падающий пьющий инвалид..

- Шарлатанская твоя морда!! – закричал Кузя. – Алан Чумак фигов!! Целитель народный!!
- Помогло, чтоль? – не понял Петрович.
- Нуу. Не то чтобы совсем не помогло, доктор. – сел на асфальте Кузя. – Ваше лечение очень помогло морде моей встретится с тротуаром родного двора. Если бы не вы, даже и не знаю когда бы мы встретились.
- Ладно тебе прибедняться-то. – резонно возразил Петрович. – Со мной или без меня, часа через два, ты бы недвусмысленно лобызал бы тот же тротуар. А то и пытался бы его изнасиловать как позавчера.
- Сам-то хорош... – начал было Кузя, но...

Видимо, мир минут десять назад принял какую-то хитрую таблетку и именно в этот миг мир очень серьезно накрыло.
И тогда события стали развиваться с бешеной скоростью. Дверь подъезда хлопнула и из подъезда выскочил нелюбимец всего двора, копилочка для проклятий, дурной как таран и быстрый как первый секс пес-кавказец Билл. С другой стороны поводка, как обычно, был привязан тщедушный хозяин этого орудия массового поражения, некто Федя.
В Билле килограмм было раза в два побольше чем в Феде и желания прогуляться раз в десять побольше. Федя при всем желании не мог как либо управлять хаотичным движением Билла, поэтому прогулка обычно выглядела так: Билл несся во все четыре лапы, а Федя, старательно лупя себя пятками по затылку, несся следом, стараясь не выпустить поводка из рук хотя бы первые 5 минут прогулки. Потом Федя падал и на некоторое время воплощался в сани-волокуши. Переход с бега на проволакивание по двору никак не влиял на скорость Федора. Потом Федя решал, что через несколько минут он сотрется весь, выпускал поводок и во дворе наступал Хаос. Билл весело пытался кого-нибудь загрызть, голосили женщины, коты благоразумно вили на деревьях гнезда, мирно соседствуя с голубями и воронами.
В этот день Федя в сани-волокуши поиграл еще в подъезде, поэтому Билл был избавлен от якоря сразу на пороге подъезда. Пес быстро оценил обстановку, классифицировал цели и дружелюбно рыча бросился к Кузе. Кузя этого животного порыва не оценил, сказал что-то среднее между «Йоп» и «За что вы так со мной, Федор», взлетел на стол во дворе каким-то хитрым приемом, увиденным в кино и стал в позу фехтовальщика.
- Не бойтесь!! – закричал лежащий ниц у подъезда Федор. - Он просто хочет поиграть!
- Пусть дома в шахматы поиграет! – орал Кузя и махал тростью как шпагой, гораздо энергичнее актера Боярского в лучшие свои годы.
- Кузя, чтой-то ты как будто исцелился таки?! – с балкона заметил Петрович. – Ишь как на стол взлетел.. Чисто Хон Гиль Дон – мальчик со свирелью!
- Да в такой ситуации и паралитик побежит! – резонно заметил Кузя и врезал тростью по морде кавказца.
Билл такой прыти от Кузи не ожидал и удивленно залаял.
- Не бейте собаку, что это за безобразие!! – Федор уже сидел на крыльце и курил, наблюдая за схваткой Билла и Кузи. – Собаке уже во двор выйти нельзя!
- Петрович, а Петрович! – воззвал Кузя. – Пропиши у себя там в блокнотике, а? Пусть эти твари зубов лишатся. А Федька пусть зубами мается хотя бы пару лет. А? Как человека прошу...
- Не. Совсем без зубов чтобы нельзя. Чего они жрать тогда будут? – возразил Петрович.– Так ты исцелился или нет? Нога-то болит?
- Болит, конечно! – поморщился Кузя. – Ты б в блокнот заодно и про меня прописал. Чтоб не болело.
- Ты ж в меня не веришь. Чего я про тебя писать буду? – заважничал Петрович.
- Опа. А с каких это пор богу вдруг стало не все равно – верят в него или нет? – искренне удивился Кузя. - Участковый вона в тебя тоже не верил и что? Живет с Софьей Павловной.
- Да уйди ты отсюда! – заорал Кузя и вновь дотянулся тростью до башки Билла.
- Живодер!! – закричал фальцетом Федя, не делая впрочем попыток отозвать пса – Лишь бы ударить бедное животное! Сволочь!
Петрович быстро писал в блокноте:
«Животным запрещено жрать людей в любом виде. Диким и домашним. Жрать запрещено и кусать тоже. И пугать тоже запрещено....»
Петрович подумал, что от детенышей своих собака или волчица отпугнуть человека как-то должны и дописал:
«если только не существует угрозы потомству и ничто не угрожает жизни животного. Если же угрожает какой-то дурак – того и покусать не грех...»
- Айййяяя! – завыл во дворе Кузя. – Как больно-то... Укусил таки, подлец!
- А нечего собаку тростью своей пугать! – опять сорвался на фальцет Федор.
«И территорию в общественных местах метить обычным способом животным ни в коем разе нельзя. Только мелом, если что. А, своих хозяев пусть метят как хотят. Хоть мелом, хоть обычным способом.»
- Биииииллл! – заорал Федя. – Ты чего сделал, подлец! Сволочь!!
Петрович выглянул за балкон – во дворе царила Идиллия. Кузя хохотал на столе, держась за покусаную ногу. Федя сидел весь мокро-помеченный и с изумлением смотрел на Билла, старательно выводившего мелком на дереве «Здесь моя территория. Билл.»