Дневной дозор

Нинзю во дворе поймали под вечер.
Семеновна, в компании с Захаровной и Николаевной, как обычно, коротали вечер на лавочке у подъезда, лузгая семечки и добела полируя кости бизнесмену из третьего подъезда, который мало того, что парковался во дворе как хотел, еще и не здоровался с тремя подругами, которых жильцы прозвали Дневным дозором, за постоянное пребывание на стратегически верно подобранной скамеечке, откуда просматривался весь двор.
Семеновна в какой-то момент обнаружила, что семечки в кулечке уменьшаются гораздо быстрее обычной скорости и даже заподозрила сначала сидящую рядом Захаровну.

- Вот ведь, жлобина! У самой же есть, а у меня таскает. – подумала Семеновна и начала внимательно следить за руками Захаровны.
Захаровна исправно работала челюстями, не покушаясь на чужие запасы.
- Не она что-ли? – подумала Семеновна. – Кто ж тогда, а?
Семеновна прикрыла глаза и притворилась задремавшей, прислушиваясь – не зашелестит ли кулечек.
- шшшурр – зашелестел кулечек.
- Ага! – крикнула Семеновна и ухватила кого-то за руку.
- Чего ага? – молниеносно отозвались Захаровна и Николаевна.

Семеновна к удивлению своему обнаружила, что пойманная рука принадлежит не одной из подруг, а какой-то непонятной фигуре в черном, притаившейся под скамеечкой.
- А ну-ка вылазь! – потянула она за руку. – Ворюга! Семечки у пенсионеров воровать?!
Нинзя чертиком выскочил из под скамейки, протяжно завизжал «Киииияяяй» и сделал сальто назад. Хитрый такой прием, чтоб вырвать руку. Который несомненно сработал бы с кем-то другим, но не с Семеновной, проработавшей всю жизнь контроллером в общественном транспорте.
- Ага! Как же. – хмыкнула Семеновна. – От меня знаешь сколько раз пытались вырваться за всю жизнь? Ни один правда так и не вырвался. Зря только руку себе вывихнул.
- Держи, держи, Семеновна. – подбодрили товарки. – Пусть лицо свое покажет.
Нинзя закричал «Кууууйааааа» и шустро закидал дымовыми бомбочками все вокруг. Двор заволокло белым дымом.
- Не хулигань тут! Пиротехник нашелся! – сурово сказала Семеновна и раза три огрела палочкой нинзю по рукам. – И матом не ори. Сейчас поглядим кому тут куууййааа.

Нинзя хотел выставить блоки, но понял, что блоки руками не очень помогают в случае ударов по рукам и заскучал.
- А ну-ка, Гюльчатай, открой личико. – ласково попросила Семеновна. – Что ты за фрукт такой, а?
- Мяяяяяййййаа! – по-кошачьему закричал нинзя и метнул пять звездочек-сюрикенов в Семеновну.
- Брысь! – машинально прикрикнула Семеновна и ловко поймала все пять звездочек. – Дурашка.. Я ж всю жизнь - контроллером на транспорте. Мне в лицо сколько раз пятаки швыряли – не счесть. Ни разу не было так, чтоб не поймала, кстати.

Нинзя присмирел и задышал часто.
- Тетеньки, отпустите меня, а? – жалобно попросил он. – Будды ради. Больше не буду. Никогда. Я и так наказан уже. Рука болит, звездочек нету, дымовые бомбы закончились. Меч свой или кинжал и доставать боюсь. Порубите же в капусту.
- Ну что, девоньки? Отпустим? – обратилась за советом Семеновна. – Или участковому сдадим?
- Я бы сдала. – согласилась Захаровна. – Да только жалко его.
- Чего его жалеть-то? – вскинулась Николаевна. – Семечки крал, дыму напустил, орал тут всяко.
- Участкового жалко, а не этого в черном. – покачала головой Захаровна. – Он с похмелья, а тут этот шустрик. С ножиком еще. А ну как пырнет служивого? А другой участковый еще неизвестно каким будет.
- Отпустите меня, добрые женщины. – у нинзи намокла маска чуть ниже разреза для глаз. – У меня дома в усыпальнице предков не прибрано, благовония не благовоняют, фэн-шуй не наведен... А? Ну пожалуйста.
- Смотри-ка – плачет. – удивилась Семеновна. – Что ж ты плачешь, а? Рука болит?
- Болииит. – разрыдался в голос нинзя.
- Тьфу.. Взрослый уже, а плачет как ребенок. – сочувственно сплюнула Захаровна. – Отпусти его, Семеновна. Ну его к лешему.
- Ножик отдай. – сурово приказала Семеновна.
Нинзя всхлипнул, отцепил со спины меч, с пояса кинжал и бросил их на землю у лавочки.
- Вот. – одобрительно кивнула Семеновна. – Это ж холодное оружие, дурачок! Статья это. И порезаться можно.
- Запросто можно. – Николаевна поднялась, достала меч из ножен и с широкого замаха ловко срезала у Захаровны прядь волос. – Острый такой.
- И ножик тоже. – Захаровна положила раскрытую ладонь на скамеечку и ловко отстучала ножиком между пальцами. – Страсть какой острый.
- А теперь иди с богом, милок. – отпустила нинзю Семеновна. – Не балуй больше. Книжек лучше почитай. На работу устройся. Одежды нормальной купи себе. А то смотреть на тебя противно.

Нинзя повесив голову медленно побрел со двора. Ему было нестерпимо стыдно.
- Молодые.. – презрительно сплюнула Захаровна.
- Ни на грамм почтения к старшим нет. – закивала Николаевна.
- И одеваются как придурки. – проводила нинзю взглядом Семеновна. – В наше время разве так одевались? Паркуются поперек подъезда.
- Где таких воспитывают, а.. – риторически вздохнул весь Дневной Дозор.