Совсем рядом с Венецией, в получасе неспешного путешествия по водам Северной лагуны, лежат прекрасные, словно погруженные в сон, острова
Набережная острова Бурано
Самолет, покидающий Венецию, едва взлетев, делает крутой разворот над неглубокой лагуной, в которой пресная вода альпийских рек смешана в коктейль бурого цвета с соленой водой Адриатического моря. Иные отмели лагуны заселены (сверху видны дома с садами, купола церквей, отклонившиеся от вертикали колокольни), другие — лишь покрыты бареной, дикой медоносной травой. Это — Северная лагуна, отсюда Венеция начиналась. Полторы тысячи лет назад.
Добравшись до Фондаменте-Нове на вапоретто, венецианском водном трамвае, я пересел на катер до Торчелло, самого дальнего острова лагуны.
Оставляя за собой буруны, катер пошел по очерченному стволами-вешками фарватеру, и пассажиры, не обращая внимания на красоты (привыкли!), задумались о своем. Свое — это уровень воды, уровень цен, уровень налогов. Италия — не в лучшем своем состоянии. Венеция, конечно, тоже. В Светлейшей — 60 тысяч жителей, на каждого из них — по 400 туристов в год, пропорция впечатляющая; однако деньги туристов растворяются в бурой воде без следа, местные лодочники, учителя, продавцы, официанты особо богатыми себя не чувствуют.
Катер прошмыгнул мимо стеклодувных заводиков Мурано, где-то справа остались огороды Святого Эразма, остров-монастырь Святого Франциска, разноцветные дома Бурано; мы вошли в тесный канал, отделяющий Мадзорбо от Мадзорбетто, снова вышли в лагуну и наконец пришвартовались: «Станция Торчелло, конечная. Лодка дальше не идет. Просьба освободить палубу».
Я освободил и освободился и побрел к базилике — вдоль домов с розовыми кустами, выбивающимися из-за заборов, по набережной с Чертовым мостиком, ведущим в никуда, мимо стоящего «за рекой, в тени деревьев» отеля Locanda Cipriani, где жил Хемингуэй и где он зимой 1948-го писал о полковнике Кантуэлле, вернувшемся в Венецию.
Колокольня и полуразвалившаяся церковь — все, что осталось от монастыря Св. Архангела Михаила
Местный храм Успения Пресвятой Девы Марии построен в 639 году, в те времена, когда на Торчелло жило десять тысяч человек. Сегодня — лишь 76.
За шестнадцать веков базилика многажды перестраивалась, сам Торчелло обезлюдел (тысячу лет назад местные воды заросли илом, судоходство почти прекратилось, вместе с вонью развелись комары, с ними пришла малярия, и местные жители, разобрав дома, переселились в нынешнюю Венецию), но ни время, ни сырость, ни люди не разрушили византийских мозаик, обильно украшающих стены, своды и пол церкви. Страшный суд все так же страшен, и апостолы со Спасителем — все на том же лугу, заросшем мозаичными маками.
Насмотревшись на мозаики и «Мадонну Милосердия» Тинторетто, я поспешил к обеду в Locanda Cipriani. На Торчелло опоздавшим не подают. Я прошел через увешанный черно-белыми фотографиями (Ее Величество и принц Филипп во время королевского визита в Венецию и на Торчелло, Хемингуэй зимой 1948-го, Джузеппе Чиприани — один и с друзьями, лица которых составляют энциклопедию Who is Who) холл локанды и, оказавшись в саду, выбрал столик под вечнозеленой перголой. Официант, одетый слишком торжественно для кажущегося простым заведения, выдал меню и — через паузу — принес бокал просекко и порекомендовал взять фаршированные цветы тыквы и ризотто с местными овощами. И ледяного соаве, конечно. Я послушался.
Цветки тыквы фаршируют рисом, обваливают в кляре и обжаривают в масле
Пока официант занимался заказом, я решил посмотреть отель и с просьбой показать комнаты подошел к стойке портье. Через минуту откуда-то с кухни вышел невысокий лысоватый синьор, лицо которого мне показалось знакомым. «Бонифаций Брасс», — представился синьор, и я понял, что, как и положено сыну, он похож на своего отца, режиссера Тинто Брасса. Матерью Бонифация была Карла Чиприани, дочь Джузеппе, хозяина локанды и Harry’s Bar, самого известного бара Венеции (может, и всего остального мира). После смерти Джузеппе бар унаследовал Арриго, брат Карлы, сама же она стала хозяйкой Locanda Cipriani и отдала ее в управление сыну. Теперь в живых нет уже и Карлы, и Бонифаций распоряжается легендарной гостиницей сам.
Синьор Брасс отвел меня на второй этаж, показал простую комнату без телевизора, потом указал на закрытую дверь с табличкой Santa Fosca и сказал, что за этой дверью Хемингуэй писал «За рекой, в тени деревьев» и что зима 1948-го была единственной (за историю заведения), когда в локанде кто-то оставался на постой. И до того, и после Locanda Cipriani закрывалась осенью, чтобы снова открыться весной. Конечно, многие литераторы хотели оказаться в комнате Хемингуэя именно зимой, но Джузеппе, а вслед за ним и наследники, считали, что от правила отступать можно лишь единожды. Было бы ради кого!
На церковь Святой Великомученицы Фоски смотрят окна номера Locanda Cipriani, в котором жил Хемингуэй
После обеда (ризотто и цветки были великолепны!) я вернулся к базилике и дождался, когда немолодая синьора Эммер откроет свою антикварную лавку. В лавке оказался ожидаемый набор вещиц: муранское стекло, буранские кружева, местные открытки, облезлые маски — только с ценниками вдвое выше венецианских. Оно и понятно: синьора Эммер — здешняя монополистка, торговать тут больше некому и нечем. Ее залежи, мозаики в церкви напротив, «трон Атиллы» (каменное кресло, стоящее у епископского дворца) да локанда — вот и все достопримечательности Торчелло.
Покопавшись в хламе, я попросил разрешения посмотреть сад. Синьора прикрыла лавочку, распахнула калитку и пригласила войти. Сад оказался огромным. Грядки с помидорами, травами, с роскошными цветами; фруктовые деревья, виноград.
Лет десять назад в саду синьоры Эммер ровно так же — покопавшись в старье и напросившись на экскурсию — оказался и Джанлука Бизоль, наследник семьи виноделов из Венето. Насладившись видом отменных помидоров и аромато цветов, Джанлука пошел рассматривать лозы и вдруг, увидев непривычные, похожие на маску с двумя глазницами листья и незнакомые грозди, встал как вкопанный. Удивительным было уже то, что на соленой почве Торчелло вообще рос виноград, а уж найти на острове не просто виноград, а виноград незнакомый было равносильно чуду. Юноша стал расспрашивать антикваршу, и синьора Эммер рассказала обескураженному виноделу про «дордону», местный приспособленный к просоленным почвам и почти исчезнувший с лица земли сорт.
На всех островах лагуны только один виноградник — на Мадзорбо, в поместье Venissa, где выращивают редкий венецианский сорт «дордона»
И что-то такое в голове Джанлуки щелкнуло, что-то переключилось; юный Бизоль решил собрать выжившие лозы и разбить виноградник. Взяв у коммуны Бурано в аренду заброшенное поместье на соседнем Мадзорбо, Джанлука стал одно за другим прочесывать владения на островах лагуны, нашел 90 старых, но все еще живых лоз и разбил на гектаре арендованной земли виноградник. Половину другого гектара Джанлука оставил буранским пенсионерам — чтобы помидоры и прочие овощи разводили, на второй половине вырыл пруд (и выпустил туда мальков) и построил ресторан, и ресторан этот — специально непохожий едой и декором на все остальные — недавно первую звезду в гиде Michelin получил. За дело. А старое поместье Джанлука возродил к жизни, организовав в отреставрированном доме крохотную гостиницу, всего с шестью комнатами.
Из винограда «дордона» по прошествии многих лет Джанлука с братом, тоже виноделом, стали гнать странное вино, названное по имени поместья — Venissa. Оно, это вино, белое, но пьется не ледяным, а, как красное, слегка прохладным; полулитровые нумерованные бутылки для него делаются вручную на Мурано, сусальные этикетки — на Торчелло, в доме Тициана, в старой мастерской, где золото бьют уже много веков.
На островах все меньше детей. А те, что остались, мечтают, когда вырастут, уехать на Большую землю
Однажды ранним утром я снова проделал путь до Фондаменте-Нове, только на сей раз пересел там не на катер до Торчелло, а на вапоретто с литерой Т, до Бурано. Над лагуной еще стоял туман, из которого сначала показалась падающая колокольня церкви Святого Мартина, потом – цветные домики, а вскоре — и набережные Бурано. Сойдя с кораблика, я пошел к той оконечности острова, с которой на Мадзорбо перекинут мост.
Рыбаки только возвращались с промысла, магазины, торгующие кружевами, еще не были открыты, из туристов я был один.
Перейдя по мосту через канал, я оказался перед распахнутой настежь калиткой с табличкой Venissa. Джанлука не велит закрывать поместье от местных. У кого-то из них на выделенном гектаре — огород, кому-то надо сократить путь до набережной Святой Катерины, кто-то просто хочет побродить по винограднику. Единственное, чего просит Джанлука от вступающих на территорию «его» поместья, — не водить с собой собак. Впрочем, воспитанных тут все равно пускают.
Мне принесли замешенного на мишленовских дрожжах хлеба, домашнего варенья из гибискуса, чаю. Я попросил еще дать мне местных томатов, и поваренок, сбегав на грядку, вскоре поставил передо мной тарелку с толстыми кружками желтых, зеленых и бурых помидоров, сбрызнутых оливковым маслом, и с местными анчоусами вместо соли. Украшены разноцветные, словно дома на Бурано, помидоры были веточкой пахучего тимьяна. Из собственного огорода, конечно.
Если подавать местные помидоры с анчоусами, на соли можно сэкономить
Вскоре появился Джанлука. Поводив по саду и винограднику, молодой Бизоль усадил меня на брагоццо, типичную для Северной Адриатики лодку с низким дном, и повез показывать окрестности Мадзорбо. Мы обогнули Мадзорбетто, остров напротив, и ткнулись носом брагоццо в песчаную отмель, защищающую острова от волн и ветра. Спрыгнув на берег, заросший похожей на дикую спаржу саликорнией, соленой травой отмелей, мы пошли к каким-то развалинам. «Вот, — сказал Джанлука, — здесь у меня еще пять гектаров. И стена, защищающая от паводка. И три дома, то есть остатки трех домов. И вид на Сан-Марко». С отмели — вернее, с острова деи Пра — действительно открывался отменный вид на Венецию. «Здесь, — продолжил молодой Бизоль, — будет еще одно поместье».
Побродив по отмели, мы вернулись на наш баркас и медленно (брагоццо быстро и не умеет) пошли мимо Бурано на остров Святого Франциска. Франциск на этом острове побывал в 1220 году, возвращаясь из Святой Земли в Ассизи. Корабль тогда дошел до Торчелло, бывшего основным портом в лагуне, и отшельники с острова Двух виноградников (это потом он стал называться именем святого) пригласили основателя ордена погостить и помолиться перед тем, как пускаться в долгую дорогу в Умбрию. Франциск согласился, провел на острове несколько дней, помолился (именно здесь он разговаривал с птицами, призывая их замолчать на время молитвы) и основал монастырь, которому позже Якопо Микеле, владелец острова, отдал все свои земли, испросив лишь разрешения построить небольшой дом по соседству с церковью.
Буранские лодки разукрашены в столь же яркие цвета, что и дома
У ворот монастыря нас принял брат-францисканец, обутый в сандалии Birkenstock и с часами Casio на запястье. Монах показал два клуатра, место, где Франциск разговаривал с птицами, возвращенный к жизни святым Бернардином высохший колодец, а потом, разрешив походить по монастырскому двору, оставил нас и пошел открывать дверь кому-то еще.
Был дивный день — теплый и нежаркий; ухоженные пышные розы благоухали, пчелы перелетали с цветка на цветок, волны мягко шелестели, утыкаясь в берега острова. Где-то вдалеке из аэропорта Марко Поло взлетали самолеты; набрав высоту, они делали крутой разворот и облетали острова лагуны. Один из них как раз пролетал над нами — бесшумно, не заглушая голоса птиц, c которыми некогда разговаривал святой человек из Ассизи.
Как добраться
Из Венеции к островам Северной лагуны ходят вапоретто с остановки Fondamente Nove: с литерами T — до Торчелло и Бурано (каждые полчаса с 7:00 до 20:30) и LN (Laguna Norte) — до Мурано (остановка Faro), Бурано, Мадзорбо.
С Piazzale Roma и Ferrovia до Мурано можно доплыть на прямом вапоретто с литерами DM. Ночью с Фондаменте-Нове на вапоретто NLN можно добраться до Торчелло, Бурано и Мадзорбо, NMU — до Мурано. Более подробная информация – на сайте, билеты от €7.
На остров Святого Франциска можно попасть с Бурано, арендовав у рыбаков лодку на час-полтора (€20–50 по договоренности). Отели, обладающие своим флотом, также могут организовать поездки на небольшие острова.
Где остановиться
Locanda Cipriani на Торчелло — самый известный отель на островах Северной лагуны. Локанда, открытая легендарным Джузеппе Чиприани, до сих пор принадлежит семье и управляется Бонифацием Брассом, внуком Джузеппе и сыном режиссера Тинто Брасса. В одном из номеров отеля Хемингуэй написал «За рекой, в тени деревьев». (Piazza Santa Fosca, 29, +39 41 730 150, от €100).
Комнаты отеля Venissa (Fondamenta Santa Caterina, 3, +39 41 52 72281, от €120) названы именами островов Северной лагуны. Имение Venissa взято в аренду семьей Бизоль у жителей Бурано. В этом году к шести комнатам отеля присоединятся апартаменты на Бурано. В отеле есть собственные огороды и единственный в Венеции виноградник.
На кухне ресторана Venissa — овощи из своего огорода, хлеб — из собственной печи
Где перекусить
Locanda Cipriani (Piazza Santa Fosca 29, Torcello, +39 41 730 150, ужин от €60 без вина) — ресторан в одноименном отеле.
В мишленовском Venissa (дегустационное меню €120) рекомендуем попробовать schie, зажаренные во фритюре местные мелкие креветки, обсыпанные манкой, и зажаренные в масле овощи, анчоусы и кальмары.
В Trattoria ai Cacciatori на Мадзорбо на набережной Св. Катерины (Fondamenta Santa Caterina, 24, +39 41 730 118) закажите местные дивные длинные гребешки (capelunghe, от €45).
Gatto Nero на Бурано (Fondamenta Della Giudecca, 88, Burano, +39 41 730 120) — вообще один из самых известных ресторанов Венеции. Берите сырых лангустинов, белую поленту с мелкими рачками и паштет из зубатки (от €40).
https://www.cntraveller.ru/travel/venecian...
