Необязательная Венеция-2. От набережной Дзаттере до Cтрелки Таможни

Итак, от набережной Джаттере идем к стрелке Таможни. Как я уже писала, тут есть несколько вариантов. Например, можно идти собственно по широкой набережной Zattere, любуясь видом на Джудекку, но так я уже ходила в прошлом году. Поэтому мы пойдём в другую сторону по набережной Nani, к Чудесному Мосту (Ponte delle Meraviglie). Поговаривают, что название мост получил, потому что появился на своем месте всего за одну ночь и не без участия дьявол. Хотя, более вероятно, что имя это досталось ему по имени обитавшего неподалеку семейства Мераведжа или Меравелья. Перед мостом мы свернем на Calle del Pistor и окажемся на задворках Галереи Академии, которая с этого ракурса выглядит мало впечатляюще. Её основной фасад, вернее фасады церкви Санта-Мария-делла-Карита, одноименной Большой скуолы и монастыря, в которых располагается музей, выходят на Большой канал. В этот раз посещение Галереи мне не светит, т.к. на неё нужно не меньше 2-3 часов, не считая времени, которое придется отстоять на входе.

Поэтому мне придется любоваться той Венецией, которая вокруг, а не той, что на полотнах Каналетто. Какая лучше, решайте сами. Вот, например, вид, открывающийся с набережной Venier Sebastiano. А в хорошую погоду здесь еще и стоят гондольеры, поэтому картинка становится совершенно хрестоматийной и очаровательной.

Мостик, перекинутый через канал San Vio, выводит на одноименное кампо, названное по стоявшей там когда-то церкви святых Вита и Модеста. Сейчас церкви уже нет. Осталась только небольшая капелла, зажатая между двумя домами.

С одной стороны от кампо San Vio стоит Palazzo Cini, превращенный в художественную галерею, а с другой — Palazzo Barbarigo. Как всегда с дворцами Большого канала, рассматривать их нужно с воды, так как Большой канал – это парадная витрина города, на которую выкладывали всё самое-самое, хвастаясь и стараясь выделиться среди других. И с этой задачей Palazzo Barbarigo до сих пор справляется блестяще. Возможно, это не самый элегантный дворец Венеции, но уж броский точно. Построили его в XVI в. А мозаики из муранского стекла появились только в 1886 г. Дело в том, что именно тогда дворец попал в руки промышленников, владевших стекольным заводом. Вот они и выложили «всё свое» прямо на фасад. Возможно, поучилось достаточно безвкусно, но ярко.

Дальше мы пройдем мимо Палаццо Венир деи Леони. Интересно, что этот дворец, начатый архитектором Лоренцо Бочетти в 1750-х гг., так и не был завершен. Фактически построен был только цоколь, на котором должно было расположиться великолепное здание в лучших традициях Палладио и Лонгены. Дворец принадлежал одному из 12 самых знатных семейств Венеции, в чьих предках значатся два римских императора. Сами Веньер дали Республике трех дожей, среди которых был 62-ой дож, Атонио Веньер, прославившийся тем, что во имя справедливости не пощадил даже собственного сына, посаженного в тюрьму за прелюбодеяние и умершего там. Правда, злые языки поговаривали, что дож допустил такое не из-за непомерной тяги к справедливости, а из-за собственного безумия. Что касается прозвища «леони» (львиный), то оно, скорее всего, появилось из-за украшающих фундамент дворца львиных морд. Хотя, возможно, когда-то в саду дворца держали живого льва.

С 1910 г. по 1924 г. дворец принадлежал Луизе Казати, эпатажной маркизе, покровительствовавшей поэтам и художникам. Луиза была роковой красавицей, музой и вдохновением, чей образ вошел в историю искусства и моды. Она часто выходила на прогулку с гепардами на поводке и змеями на шее. Интересно, что при рождении Казати была одной из самых богатых женщин Италии, а умерла, имея личный долг в 25 000 000 долларов. Если бы Казати жила сейчас, то её бы назвали иконой стиля, чей образ многократно тиражируется в кино и моде. Вот, например, портрет маркизы кисти Джона Огастеса. Ну чем не Милен Фармер? Вернее, наоборот, чем Милен Фармер не Луиза Казати?

В 1949 г. палаццо Веньер купила Пегги Гуггенхайм и сейчас здесь находится Музей современного искусства, выросший из её частной коллекции.

Здесь заканчивается венецианская «музейная миля» и после дома роковой красавицы нас ждет дом-убийца, а именно палаццо Дарио, который исправно, с 1487 г., разоряет или сводит своих владельцев в могилу. Достаточно задорно его история описана в книге Петры Реске «Палаццо Дарио». На всякий случай снова напомню, что рассматривать этот палаццо нужно с Большого канала. Там и великолепные резные окна-розетки, и изящная кованная решетка балкона, и надпись: «Genio Urbis Joannes Darius» (Гению города Джованни Дарио), которая складывается в зловещую анаграмму: «Sub ruina insidosa genero» (Под обломками рождается коварство). Очень подробно и с достаточно редкими фотографиями интерьера история дворца описана здесь: renatar.livejournal.com А стоит дворец на campiello Barbaro с уютно облупившейся штукатуркой, балясинами, идеально-красивым мостиком и тянущимися к мутной венецианской воде камнеломками.

В двух шагах от Campiello Barbaro, на набережной Soranzo della Fornace есть одно интересное место, а именно мастерская Le forcole. Делают тут лодочные уключины (la forcola) и весла (il remo). Форкола — неотъемлемая часть любой гондол, управление которой в городе имеет свои особенности. Уже в 1307 г. мастера, делающие уключины и весла (remèri), входили в собственную корпорацию. Тогда форма уключин была достаточно простой, но со временем мастера выработали специальную форму, которая дает веслу нужный угол наклона, необходимый для маневров в узких каналах. Сейчас форкола – это настоящее произведение искусства. Её делают из обработанного специальным образом грецкого ореха, а каждый из 11 её изгибов имеет свое название. Причем заготовку выбирает сам заказчик, исходя из собственных предпочтений и характеристик лодки. То есть форколу никогда не покупают случайно, а подбирают под конкретную лодку.

Форколы ставятся не только на гондолы, а на любые гребные лодки. Но в этом случае их, естественно больше и они другой формы. Вот как это работает в комплекте с веслами.

А когда форкола больше не используется по прямому назначению, её можно приспособить для чего-то еще. Вот эту, например, я нашла на другом берегу Большого канала, в Каннареждо. Какая-то артистичная натура приспособила уключину и под дверную ручку, и под крючок для сумки, и под привязь для собаки одновременно.

Что касается весел, то когда-то в Венеции их делали сотнями. И хотя они имеют не такую затейливую форму, как уключины, их производство тоже имеет свои секреты. Начнем с того, что производят их из альпийского бука и собирают из множества деталей, идеально подогнанных в единую конструкцию, которая должна быть одновременно крепкой и гибкой. В зависимости от того, где используются весла, они различаются по длине, которая может доходить до 3 м. И напоследок скажу, что мастерская эта самая настоящая. В ней работают и как это происходит даже видно через входную дверь. Более подробно про уключины и весла можно почитать на сайте мастерской: forcole.com

Там, где канал de la Fornace, на котором находится мастерская, выходит в Гранд канал, стоит еще один очень яркий венецианский дворец, Palazzo Salviati. Дворец не отличается богатой историей, зато сразу бросается в глаза. Он был построен в 1903-1906 гг. архитектором Джакомо Делоливо для компании Salviati, занимающейся производством стекла и хрусталя. Сама архитектура дворца не сильно впечатляет, но в 1924 г. в рекламных целях на фасаде разместили огромное панно из стеклянной мозаики. Стекольная фирма процветает и сейчас. У неё есть магазины по всему миру, в том числе и в Москве. На их сайте можно посмотреть, что такое муранское стекло сегодня: salviati.com

Теперь два шага через мост, затем по Calle Del Bastion, и мы у мрачновато-готической церкви San Gregorio. Монахи-бенедиктинцы в 806 г. основали здесь аббатство. Современное здание — XV в. В 1808 г. французы превратили аббатство в монетный двор, а сейчас здесь реставрационные мастерские.

С церковью San Gregorio связана память об одном из самых отважных граждан Республики, Маркантонио Бригадине. Бригадин происходил из знатного венецианского рода. В 1570 г. он находился на Кипре, где инспектировал укрепления крепости Фамагуста. В этом же году остров был захвачен турками. Фамагуста была окружена армией, которая насчитывала около 100 000 человек против 7000 защитников крепости. Укрепления Фамагусты были созданы лучшим военным архитектором, своего времени, Микеле Санмикеле. Прямоугольник стен длиной около 4 км обороняли угловые бастионы, усиленные донжонами и земляными насыпями. Кроме этого цитадель располагала многочисленными редутами перед стенами и фортами внутри них. Всё это помогло защитникам крепости под командованием Бригадина продержаться 10 месяцев. Однако помощь из Венеции так и не пришла. В итоге, потеряв 6000 своих бойцов и отправив в ад около 80 000 (по другим источникам 52 000) турок, Фамагуста подписала капитуляцию. Турки нарушили данное венецианцам слово, отпустить их с миром. Выживших защитников продали в рабство, а с Бригадина после 13 суток непрекращающихся пыток живьем содрали кожу. Кожу героя забальзамировали и отвезли в Константинополь, откуда она была украдена в 1580 г. жителем Вероны Джироламо Полидоро. До 1596 г., пока её не перенесли в собор Сан-Дзаниполо, кожа хранилась в церкви San Gregorio.

Однако Венеция знала не только поражения, но и победы. Сама нападала, сама разоряла, сама угоняла в рабство. Память об этом хранит находящаяся рядом с церковью San Gregorio Rio Terra Catecumeni (улица Оглашенных). На этой улице с 1557 г. находился приют для тех, кто более-менее добровольно решил перейти в христианство. Среди них были и евреи из гетто, и турки, которых стало особенно много в 1571 г., после блестящей победы Венеции при Лепанто.

На этой тихой улочке я нашла одно простое, но эффективное венецианское изобретение. Видите белый камень, прилепленный к дверному косяку? Как, по-вашему, зачем он там нужен?

А вот еще один выступ в конце сотопортего Trevisan. Сразу за мусорным пакетом.

Кстати, пакет там не просто бросили. Его именно оставили. Ведь в Венеции не может быть мусоровозов, а, следовательно, мусорных баков. Мусоропроводов здесь тоже нет. Весь мусор оставляют в пакетах у дверей или даже вывешивают рядом с ними, а потом дворники обходят кварталы и собирают такие пакеты в большие мешки.

Однако вернемся к этим странным каменным выступам, таящимся в самых укромных углах города. Вот что пишет Тициано Скарпа в своем удивительном путеводителе «Венеция — это рыба»: «На отдельных углах ты можешь заметить таинственные каменные выступы из простого или оштукатуренного кирпича. Иногда они еще покрыты кованой сталью. Попробуем их описать. Местоположение: на поворотах, там, где калле делает колено между домами, стоящими под прямым углом. Один выступ, обшитый стальным листом, имеется и на вершине моста в сторону кампьелло Сан-Рокко. Высота: чуть больше метра. Форма: каменная плита напоминает двухскатную крышу, кирпичная кладка — четвертушку карликового купола выпуклых очертаний, дольку гигантской лепешки, ломоть кулича. У выступов из кованой стали пузатые профили с угрожающими копьевидными остриями. Для чего все это? Для того чтобы отучить мирян ходить тут по-маленькому. Заостренная сталь в пояснениях не нуждается. А вот принцип работы двухскатной крыши и купола более изобретательный. Они спроектированы с таким расчетом, чтобы брызги отлетали обратно на очередного невежу и, главное, чтобы его струйки попадали ему же на ноги. Потому эти антиписсуары часто не доходят до брусчатки. Обычно нижний край свисает над землей сантиметрах в тридцати.».

И раз уж речь зашла о чем-то чисто венецианском, то поговорим о венецианских камнях, которые называют «pietre sbuse», «pietre bucate» или «pietre col buco», т.е. «дырявые камни» или "камни с отверстием". Их можно увидеть на некоторых старых домах. Причем, встречаются они достаточно редко. Я узнала о них уже вернувшись из Венеции и нашла только на одной фотографии палаццо, сделанной в прошлом году на Большом канале. Камни эти представляют собой повернутые параллельно стене «каменные ушки» с отверстиями. Есть и еще один вариант – камни в выемкой, но без сквозного отверстия, размещенные перпендикулярно стенам. На фото есть оба варианта. Первый – вверху дома над рядом арочных окон, а второй — на выступающей части первого этажа. Назначение их точно не установлено. Есть предположение, весьма спорное, что к ним крепились деревянные щиты, закрывающие окна, но в Венеции такая защита была не нужна, т.к. отдельные дома никто не подвергал осаде. Еще один вариант, что в такие камни вставлялись деревянные шесты, на которых держались завесы, прикрывающие открытые террасы от солнца. На моем фото над выступом первого этажа как раз такая терраса.

А вот в верхние «ушки» могли вставлять деревянные палки, используемые для сушки белья. По крайней мере, именно так они используются на картине «Святой Иероним приводит в монастырь льва», Витторе Карпаччо, 1502 г. Однако, сложно сказать было ли это истинным предназначением таких камней, или они были приспособлены для этого позднее. Ведь камни с дырками есть и на верхних этажах совершенно глухих фасадов, на которых белье просто невозможно развесить. Да и выступающие дымоходы частенько препятствуют тому, чтобы продеть в них палку.

Между тем, Rio Terra Catecumeni вывела нас прямиком на набережную Salute, с которой можно прекрасно рассмотреть стоящий на противоположном берегу Большого канала дворец Контарини-Фазан (Palazzo Contarini-Fasan). Это самое узкое здание на фото с тремя стрельчатыми окнами на втором этаже. В этом дворце когда-то жил Николо Кантарини, который, как упоминалось ранее, тоже претендует на роль Отелло. Сам же дворец во всех путеводителях называют Домом Дездемоны. Николо Контарини происходил из одного из самых уважаемых родов Венеции, давшего городу 8 дожей, включая и самого Николо. Николо был отважным полководцем, а на время его короткого, 15-месячного правления, выпала страшная чума 1629—1631 гг., унесшая треть населения города. Нравом Николо отличался горячим и был крайне ревнив, поэтому его жена, Пальма Кверини, была вынуждена вернуться в дом родителей, так как супруг из ревности даже пытался её удушить. Поэтому есть вероятность, что под именем Отелло был изображен именно он. Но это, конечно, снова только предположения. Что касается самого дворца, то вокруг него тоже немало домыслов. Говорят, что его построили в 1475 г. на месте сторожевой башни, к которой прикрепляли цепь, перекрывавшую Большой канал. Что касается прозвища «фазан», то тут тоже много предположений. То ли оно произошло от пристрастия хозяев к охоте, то ли из-за того, что дворец своим ярким фасадом похож на эту нарядную птицу. Одно ясно точно. Ка’Кантарини-Фазан – один из самых красивых готических дворцов Венеции, а узор его ажурных балконов так затейлив, что не повторяется больше нигде в городе.

Напротив дворца стоит церковь Санта-Мария-делла-Салюте, построенная как раз во избавление от той чумы, которая выпала на период правления ревнивого дожа. Бальдассаре Лонгена приступил к её строительству, когда ему было 26 лет, а закончил через 50 лет, за год до своей смерти. Теперь этот мраморный шедевр серо-белым облаком нависает над гладью Лагуны, принимая колебания города и отсылая их дальше, на Джудекку, где маячит церковь il Redentore, поставленная в благодарность за избавление от предыдущей эпидемии 1575-1576 гг., которая была не менее ужасна, чем последующая и собрала со Светлейшей дань в 50 000 жизней.

Церковь Il Redentore была заложена Палладио в 1577 г. и посвящена Христу Спасителю. У неё диковинное, невенецианское лицо — фасад, спроектированный по образу античного, а следовательно, языческого храма, и колокольни похожие на минареты. Иль Реденторе держится от города на расстоянии. Она гордо и даже надменно взирает на галдящий ужас мерчерий, китайский ширпотреб и поддельные «мурановских» безделушек. Странностей этой церкви добавляют выставленные под стеклянными колпаками 12 восковых голов францисканцев с настоящими волосами и глазами из настоящего муранского стекла. Но как бы церковь не старалась отстраниться и оттолкнуть от себя всю эту туристическо-купеческую толчею, цепочки обозначающих мели черных столбов-брикол, накрепко привязывают её к набитому золотом и мишурой брюху венецианской рыбы. А каждое третье воскресенье июля толпы венецианцев шествуют по хлипкому понтонному мосту к храму, чтобы воздать благодарность Спасителю и снова обозначить, что храм этот всё еще стоит на своем месте, чтобы служить городу.

Стоя на стрелке Морской таможни (punta della Dogana) и переведя взгляд чуть левее церкви il Redentore, натыкаешься на храм Сан-Джорджо-Маджоре, стоящий на одноименном острове. Это еще один безупречный храм Палладио, начатый им в 1579 г. и законченный уже после его смерти Винченцо Скамоцци. Искусствоведы пишут, что Сан-Джорджо — это вера, запечатленная в мраморе. Храм представляет собой торжество света и объема и наполнен белым цветом, который Палладио считал цветом Бога. Фасад храма – это последний предел, о который разбиваются толпы несведущих и за которым прячется от них монастырь Сан-Джорджо-Маджоре с его напоенным ароматами кипарисов тайным садом, доступ в который открыт только избранным.

Конечно, у такого красивого места, как Пунта делла Догана, должна быть своя легенда. И, естественно, она должна быть связана с водой, а точнее, с её обитателями. Альберто Тозо Феи пишет, что в Венеции есть легенда, согласно которой под стрелкой Таможни находится огромная подводная полость, в которой обитает морской змей с черным, гладким телом и непропорционально большой головой. Чудовище выбирается на поверхность только в самые темные ночи, когда на небе нет Луны, а по Лагуне гуляют высокие волны. Последний раз морского монстра видели в 30-х годах прошлого века. Два рыбака которые ловили здесь каракатиц, даже дали его точное описание: несоразмерно большая пасть, белые зубы, похожие на зубья пилы, тело около 8 м в длину и примерно метр в диаметре. Змей выпрыгнул из воды, схватил чайку и сразу скрылся в пучине. Вот такое точное описание. Права, никто не уточняет, пили ли рыбаки перед встречей, сколько и что именно.

Оторвавшись взглядом от этой чарующе-отстраненной красоты и повернув голову еще немного влево, мы вновь окажемся в «венецианском чреве». Пока только взглядом. Чтобы попасть туда физически, нам нужно перебраться через Большой канал. Там, на другом его берегу, нас ждет город торговцев и туристов, драгоценных камней и копеечных блесток, византийского мрамора и китайской пластмасс… В общем, нас ждем Венеция, приготовившая для нас новые маски. Но об этом во второй части моего рассказа.