95 лет назад. Сочельник 1919 года

6 января по новому уже стилю. Москва, школа в Сокольниках, в лесу. В школе, конечно же дети и… Надежда Константиновна Крупская, которая приболела и находится в санатории, то есть живёт там же, при школе. Наряжена ёлка. Хотя Гражданская война ещё где–то громыхает, у детишек праздник: Рождество.

Что было дальше, знают все, кто рос в СССР:

На следующий день чуть не с самого утра стали ждать Владимира Ильича Ленина. Ещё светло было на дворе, а ребята то и дело спрашивали школьного завхоза:
— А что если Ленин не приедет?
— А если метель опять будет, Ленин приедет всё–таки или нет?
Наступил вечер. Метель и в самом деле поднялась. Засвистел в соснах ветер, сухой снег закружился по земле белыми змейками. А потом с неба повалили белые хлопья.
Время шло, а Ленина всё не было. И тут ребята услыхали, как кто–то из больших сказал вполголоса:
— Ну, в такую метель, конечно, не приедет.

И, по законам жанра, Ленин всё–таки приезжает, детской радости нет конца, кошки–мышки, хороводы, подарки… История эта излагалась в разных версиях В. Бонч–Бруевичем, А. Кононовым и М. Прилежаевой.

Но не все знают, что было до. Рассказывает Степан Казимирович Гиль, личный шофёр Ленина:

Мы ехали со скоростью 40 – 45 верст в час. Миновали Николаевский вокзал. Вдруг, немного не доезжая пивного завода, бывшего Калинкина, на рельсы выскочили трое вооруженных маузерами людей и закричали: «Стой!» Я решил не останавливаться и проскочить между бандитами: а в том, что это не патрульные, а бандиты, я не сомневался.
Но Владимир Ильич постучал в окно и сказал:
– Товарищ Гиль, надо остановиться и узнать, что им надо. Может быть, это патруль?

Маленькое отступление: патрули тогда от бандитов, да ещё в январской темноте, мало чем отличались

А сзади бегут и кричат: «Стой! Стрелять будем!»
– Ну, вот видите, – сказал Ильич. – Надо остановиться.
Я нехотя стал тормозить. Резко открывают дверцы и кричат:
– Выходи!
Один из них, громадный, выше всех ростом, схватил Ильича за рукав и резко потянул его из кабины. Как оказалось позже, это был их главарь по прозвищу Кошелек. Ивана Чибанова, который служил в охране Ленина, и Марию Ильиничну тоже выдернули из машины.
Я смотрю на Ильича. Он стоит, держа в руках пропуск, а по бокам два бандита, и оба, целясь в его голову, говорят:
– Не шевелись!
А напротив Ильича стоит главарь с маузером в руке.
– Что вы делаете? – произнес Ильич. – Я – Ленин. Вот мой документ.
Как сказал он это, так у меня сердце замерло. Все, думаю, погиб Владимир Ильич. Но то ли из–за шума работающего мотора, то ли из–за тугоухости бандит фамилию не расслышал – и это нас спасло.
– Черт с тобой, что ты Левин, – рявкнул он. – А я Кошельков, хозяин города ночью.
С этими словами он вырвал из рук Ильича пропуск, а потом, рванув за лацканы пальто, залез в боковой карман и вынул оттуда браунинг, бумажник, что–то еще – и все это засунул в свой карман.
Обо мне как будто забыли. Сижу за рулем, держу наган и из–под левой руки целюсь в главаря – он от меня буквально в двух шагах. Но... Владимир Ильич стоит под дулами двух револьверов. И мне делается страшно: ведь после моего выстрела его уложат первым. Через мгновение я получил удар в висок, и мне приказали выметаться из машины. Не успел я стать на подножку, как на мое место ловко вскочил бандит, и машина понеслась в сторону Сокольников.
– Да, ловко, – прошептал Ильич. – Вооруженные люди – и отдали машину. Стыдно!
Мне было очень не по себе от замечания Ильича, что вот, мол, вооруженные люди взяли и просто так отдали машину. Я долго объяснял, почему не стал стрелять, – ведь Ильич погиб бы первым.
– Да, товарищ Гиль, вы все рассчитали правильно, – подумав, согласился Ильич. – Силой мы бы ничего не сделали. Только благодаря тому, что не сопротивлялись, мы и уцелели

Дальше Ленина долго не хотели пускать без документов в Сокольнический райсовет к телефону, потом пустили. Дозвонились Дзержинскому, приехали грузовики с чекистами и солдатами, бросились искать ленинское авто, нашли брошенное аж в Хамовниках… Кошелькова пристрелили только через полгода, за это время он и его бандиты успели завалить десятки людей.

А Ленин пересел в другое и поехал в Сокольники, к жене и детишкам на ёлку. Рождественскую. А вам–то, небось, рассказывали, что на Новогоднюю?