Яблоки .

Время разбрасывать яблоки.
Господи, сколько ж их будет нынешней осенью, этих яблок?
Центнер, два?
На наших-то старых яблонях, ветки которых уже сейчас свисают до земли под тяжестью.
"Как это все, черт возьми, собрать-переработать-сохранить-съесть?" - думаю я
вслед за соседкиными стенаниями на тему все того же урожая.

Сижу на крылечке, смотрю на масштабы бедствия.
И приходит вдруг спокойная четкая мысль:" А никак."

Кто неволит-то? Кто заставляет все это обязательно "пустить на корм"?

Это твои яблони, это твоя дача, это твое время и силы. Никому ничего не должна!

Ну и все.

Соберешь сколько надо, сложишь в коробки, пару пакетов домой, свежий сок выжать к завтраку, а остальное пусть валяется.

Зачем тебе центнеры фруктов, когда яблоки, особенно эти, кислые, антоновку, ты не особо любишь, есть их целыми днями и печь шарлотки не станешь, а сок из них такой: косым глаза исправлять, чтобы обратно к носу от кислоты сбежались.

Чтобы "не пропало", да?
Ну и не пропадет.

Вот прошлогодние банки до этой осени достояли.

В них не сахар и клетчатка с пектином, в них превратились в кашу твои собственные сколько-то там часов времени и немереная прорва сил.
Любому куркуллезу есть предел.
Возьмешь малую часть, а прочее пусть удобряет землю.

Революционная, просто революционная мысль для таких, как я.

Кого учили и кто, даже не соглашаясь, тихо привык, что любое дело положено доводить до конца, порцию с тарелки - доедать, еду - не выбрасывать, урожай - перерабатывать и отправлять в закрома, отношения - строить, вместе в горе и радости - быть, пообещав - выполнять, договорившись - отзванивать, роли "хорошей матери" или "приличной женщины" - соответствовать, на работе
выкладываться, пороки скрывать, достоинства скромно замалчивать: ну и т.д.

И потом всю жизнь давиться "пятиминуткой" из полутонны на фиг тебе не нужных, нелюбимых, невкусных кислых яблок.
И "сохранять отношения", даже если они давно себя исчерпали.
Еще и вину подспудную ощущать, что не все собрала вовремя и что-то успело погнить.

Все!

Конвейер остановлен. Персонал уволился.

Новый набор, весенний призыв - принимайте присягу, а я на дембель.

Девочки, это я вам. Тем, кто пришел нам на смену.

Сколько в моей жизни закручено банок, собрано урожаев, "сохранено и приумножено", Боже ты мой!

Сколько вытащено на собственном горбу и сложено к чьим-то ногам!

Сколько сделано хозяйственных и человеческих благоглупостей,
сугубо от "правильности", хозяйственности, ответственности, чувства долга,
старательности-старательности.

Ах, да! Еще - по любви.

Большой, несуразной, такой же "правильной", как и все прочее.
Имя нам таким - легион, 40-летним теткам, которые сидят сейчас по своим крылечкам, изучают абрисы гнутых веток в закатном небе и...
Что - и?

Мы выходили замуж 20-летними или около того.

За таких же, как мы, молодых безденежных и недалеких обалдуев-ровесников.

Работали хрен знает кем, хрен знает где за смешные зарплаты.

Домашние и неопытные, мы азартно вживались в роли жен и матерей семейств.

Рожали детей, не беря академку.

Рожали, не задаваясь вопросами "зачем?", "не рано ли?", "сколько это будет стоить?".

Если родить их с ходу не удавалось, были затаенно, но тревожно несчастны.

Скребли и мыли свои малогабаритные метры, которые зачастую делили со старшим и не самым дружественным поколением.

Спорили с родителями, воевали со свекровями, отстаивали свое право быть "взрослыми и самостоятельными", не ведая, что действие равно противодействию и все "отринутое" мы на самом-то деле повторяем в такой борьбе - разве что в зеркальном отражении.

Свекрови нас не любили.

Мы их тоже, но подчинялись и не перечили.

На фоне взаимных обид и ревности жили более-менее мирно.
Играли дурацкие свадьбы - с какими-то родственниками, читавшими косноязычные "Указы" и напивавшимися под салатики вдрызг.

Ехали в свадебное путешествие сначала "по городу", а потом - к морю.

Иногда и женились-то "на живца", и за свадебным банкетом жестоко страдали от токсикоза.

Порой - в пику взрослым!!! - демонстративно "расписывались в джинсах" и потом долго отбрехивались от негодующих и несостоявшихся гостей.

Гордились своей продвинутостью и опять же независимостью в каких-то подобных поступках, а жили все равно во многом "под диктовку" старших.

Они тогда были сильными, мы - неопытными, и прапор салагу всегда переборет.
Трахались в стиле "дас ист фантастиш унд аппетитлих".

Умели краснеть и стеснялись того, что умеем.

Знали, в каком положении этот чертов диван скрипит как подорванный.
Старались не скрипеть им.

Заканчивали вузы с дипломами, тоже покрасневшими - от собственной ненужности.

Садились дома, обабливались, вели хозяйство, носили дешевую одежду, красились "перьями", ходили по дому в старых джинсах, а за его пределы - в стандартной фигне, купленной в вечной борьбе с собственной жабой, в свитерах и вязаных шапках, ой-ё, "ты слышишь, Зин?"

Лечили детям диатезы, а мужьям - их вечные геморрои.
Бились о быт, как об лед, задыхаясь.
Скандалили и ворчали, теряли квалификацию, набирали лишний вес, погружались в детсадовские и школьные проблемы и привыкали говорить местоимением "мы"
("У нас была ветрянка").

Иногда называли мужей "папами" : "Наш папа сказал, что...".

Особо одаренные даже так к ним впрямую обращались: "Папа, картошки купи, а?"
Не понимали, искренне не понимали, что это - ужас.
Были молодыми недотепами.
Были счастливы.
Потом переставали быть.

И теми, и другими.

Мы удивлялись, что золотое обручальное кольцо на пальце сначала: "Господи, неужто это мое?",
потом - "странно, что оно не тускнеет от мытья посуды",
дальше - "и чего оно стало с трудом сниматься?"

Ничего, однажды снималось. Как миленькое.

Наши мужья уходили от нас, как уезжают из провинциальной пятиэтажки в пятизвездочный отель, где "все включено" и в холле бьют фонтаны.

Как с дачи от грядок и яблонь - спешат в аэропорт, в дальние страны, к приключениям и всяческим экстримам.

Наши слегка обрюзгшие, но "выбившиеся в люди" мужья забывали о том, что когда-то у своих "старых клуш" списывали контрольные.

И что спали, прижавшись друг к другу, под одним тонким одеялом за хлипкой стенкой в родительской квартире, и мир тогда переставал быть враждебным и становился теплым.

Старались забыть, как покупали первые машины, уходили от налогов, отбивались от болезней и бытовых проблем.

Они, видите ли, "вырастали" из прежних семей - и из нас вместе с ними.

Ну да, действительно вырастали: вширь!

А взрослых, уверенных, солидных и намного более интересных, чем они были в их 20-25, наших бывших мужей уже ждали.

Их встречали и им казались куда более подходящими к "новому стилю жизни" совсем другие женщины, нежели привычные до последней родинки мы.

Молодые и легкие на подъем, красивые, в тонком белье и дорогих блузках, ухоженные, неворчливые, умелые в постели, но трогательно-неопытные на кухне.

Любящие поспать допоздна, изящно курящие тонкие сигареты.

Болтающие на куче языков, красиво танцующие, занимающиеся йогой и горными лыжами, тонкие в талии и узкие в запястьях.

На первый взгляд, наша полная противоположность.

Вы, девочки, вы.
Два мира - два детства, ага!

Это мы - правильные, домашние, робкие, обстоятельные и слегка - чего уж лукавить - на почве этой правильности туповатые отличницы - с ходу впрягались в свои возы и тащили их с упрямством тяжеловозов.

Приобретая в пути тяжелые копыта и чугунные бока.

Когда чуть за двадцать переваливало вам, вы были подающими надежды, яркими, свободными и амбициозными. Покоряли столицы, завоевывали Европы, получали престижную работу, занимались собой.

"Я никому ничего не должна и мне тоже - никто ничего не должен!"

Легко влюблялись и легко - поначалу легко - расставались с мужчинами, готовыми провести с вами вечер и даже отпуск или оплатить "моему малышу" счет в кафе.

Ах, говорили вы, я не хочу детей.

Я не буду сидеть дома, в запахе котлет и щей.

Я и свадебных кортежей не хочу, ибо за ними следует - вот ЭТО (и кивок в сторону "клуш").

Я не хочу жить, считая копейки, каждое утро просыпаясь под один и тот же храп.

Я хочу красивых ухаживаний, дальних стран и при этом свободы, легкости, ярких эмоций и приключений!

"Ведь я этого достойна! Я готова сорваться на край света - в горы, в волны, в сельву, наблюдать за полетом кондора, видеть закат над океаном, засыпать на плече у смуглого мачо, путешествовать автостопом!"
И у вас все это было.

В 20, в 25 и чуть позже.
Правда, еще было и безденежье.

И отчаяние, когда мачо в аэропорту не только бросал вам "Созвонимся" - но и просто вообще бросал. Съемные квартиры, родители, вечно талдычившие какую-то скучную муть.

Работа, которая заканчивалась в самый неподходящий момент вместе с деньгами.

Аборты и нудные, глупые, тщательно скрываемые "болячки".

Змеи-подружки, начальство, норовящее переспать, но не повысить.

И эти поганые утра, когда не хотелось вставать, одеваться и сматывать удочки, но сматывать их приходилось.

И это вечное "все сама-все сама", что самой-то себе врать - осточертевшее.
Была хоть одна, но сильная и горькая любовь, окончившаяся ничем.

Была куча увлечений, оставивших стойкую оскомину - "ну что во мне такого, что на меня вечно западают всякие уроды?"

Было несколько звонких и оттого особенно болезненных щелчков по самолюбию - профессиональному, женскому, "социальному".
Ну ничего, вы окрепли и закалились, вас стало не сбить ни с пути, ни с ног.

Хотя внешне вы оставались хрупкими и беззащитными, легкими и "порхающими".

И вы к своим 30 вполне уверенно стояли на ногах и имели "товарный вид".

С вами можно было начинать жизнь с чистого листа - да было, было кому начать и из кого выбрать: в отличие от нас 20-летних, вы уже могли претендовать на большее, чем когда-то мы, связывая свою судьбу с кем-либо.

Генералы женятся лейтенантами, царевны выходят за свинопасов: вы достаточно вложили в себя, чтобы и отдача была адекватной.

Но! В 30-35 лет вам начинало казаться, что жизнь идет как-то не так.

Вы по-прежнему презирали "обывателей" и "самодовольных самок", все эти банки-супы-котлеты, совместный отдых и толстые жопы в шортах.

Вас раздражали чужие, конечно же, невоспитанные и тупые дети.

Но раздражали хотя бы тем, что у вас этого не было никогда, хоть и "не больно хотелось!"

Вам самим (как незаметно пришла эта пора!) хотелось уже не дальних странствий, романтики и ярких звезд, а прочного статуса, материального незыблемого достатка.

И детей. Детей!!!

Причем не от кого попало, а - породистых, как клубные щенки.

А главное, чего хотелось, - определенности.

Сбывшихся планов на жизнь.
Сошедшегося баланса.

Мужчин, которые после звезд и кондоров в небесах не сажают тебя в аэропорту в такси.

Которые оплачивают не только коктейли и авиабилеты: Своих мужчин. Бывших наших. Наших бывших.

А мы, пережив разводы, приобретя кучу новых навыков и хлебнув бабства так, что мало уже не покажется, в 35-40 тоже вдруг оглядывались по сторонам и понимали, что "надо что-то менять".

Жизнь нас к тому времени тоже успела закалить и направить.

Дети подросли.

Свекрови состарились и "порастеряли зубы".

Мы научились выживать хоть в серной кислоте, красить глаза, губы и волосы, стильно одеваться и не нервничать по пустякам.

На работе - заставили себя уважать "не нытьем, так хапаньем".

Стали видеть мужчин без розовых и без темных очков - а просто такими, какие они есть.

Стали к ним снисходительны и терпимы.

И они почему-то (ну почему бы?) стали все чаще смотреть в нашу сторону.

Другие мужчины, не "наши", не бывшие.

Будущие. Равные нам.

С которыми уже нечего строить и нечего делить - кроме тепла и нежности.

Мы оглянулись - а вокруг оказался яркий, пестрый, широкий мир, который мы столько лет, считай, и не замечали за своими четырьмя стенами.

Стены рухнули.

Нас под ними не погребло...

Девочки, теперь ваш выход.

Мы уступаем дорогу "помехе справа" и сворачиваем вбок.

Теперь - ваша очередь.
Мы свой зачет по "обслуживающему труду" сдали.

И это уже вам предстоит мириться с рутиной, подчиняться и хлопотать.

Это вам не спать ночей с ноющими детьми ("поздние" всегда болезненнее "ранних", растущих будто трава у забора).

Это вам - жить по чужим правилам, пусть не родительским, а "окружения", привычного круга, где вам теперь предстоит быть.

И они - уж будьте уверены - куда жестче, чем то, с чем мирились и против чего бунтовали мы.
Вам тоже надо будет экономить и выгадывать.

Не копейки, а тысячи, но что ж с того?

И готовить уже не борщи в облезлых кастрюлях, а званые обеды на сколько-то чопорных персон - ну да, это не легче.

И вас тоже будет ломать и гнуть ваша новая жизнь, и ваши новые мужчины, нанявшие вас - при всей любви - не в няньки и доверенные лица, как в свое время нас, а в "обслугу" в том самом "отеле", где "все включено".

Что ж, договор дороже денег, обе стороны получают именно то, что хотели, но сполна платят по счету.

Мы в свои 40 заново учимся улыбаться и перестаем ненавидеть собственные фото.

Мы улыбаемся порой криво и неумело, но зато - искренне.

Мы перестаем стесняться своего тела и походки.

В нас обнаруживаются громадные, практически не разведанные толком месторождения нежности.

А темперамент прорывается сквозь "годовые кольца" - и рвет жесткую кору вдрызг.

Нам хорошо!!!

Нам плевать на то, скрипит диван или нет.

Нам не надо замуж, мы там были и с нас хватит.

Нам не важно, кто платит в кафе.

Нас не надо знакомить с мамами и бросать ради нас жен.

Мы выпрямляемся и сияем.

И в графе "причина замены паспорта" на официальном бланке в нужное время готовы написать "Ягодка опять!" без панических задних мыслей, хохоча вместе с паспортистками.

Вы к нашим годам приобретете жесткую складку у губ от вечной улыбки и сдерживаемого гнева. Она есть у вас даже сейчас. Вам надо сдерживаться. Вам уже нельзя бунтовать и проявлять характер. Вам приходится отвыкать от слова "я" и мыслить протяжным (коровьим, как вы раньше сказали бы) "ммммы".

И вы прекрасно знаете, для чего все эти жертвы.

Да, ради рутины, которую еще именуют "стабильностью".

Чтобы уже не стоять круглосуточно у руля собственной жизни, а передать наконец этот руль в надежные руки, а свои права всяческих категорий с облегчением забросить в бардачок.
На "всю жизнь".

Нам тоже это казалось когда-то.
Но жизнь длинная - и неизвестно, как она повернется.

Вы еще что-то пытаетесь загадывать, а мы уже нет.

Скоро и до вас дойдет, что "сдав на права", оплатив ОСАГО и вырулив на трассу, мы с вами расстались не у распутья.

Всего лишь у выезда на кольцевую.

Вам по часовой стрелке, нам - против.

Но где-то там, на дальней границе меж городом Молодость и пригородом Старость, мы снова встретимся и снова сравняемся.

И нас будет не отличить друг от друга.
Мы летим по кольцу и не знаем, когда оно замкнется.

Не хотим знать.

Не будем.

Вот и я, одна из этих сорокалетних, сижу на крылечке и смотрю в небо.

Падают яблоки.

Время собирать их сменилось временем разбрасывать.

А облака превращаются в горы, в Альпы, в Кордильеры, в Анды.

И над ними медленно, мощно и плавно парит кондор. El condor. El condor pasa. Pasaaaa. El condooooor.
Так созвучно настроению.
И яблони уродили.