Один страшный разговор

…А потом чувствую — ну, что-то не то, реально. Сплю на ходу, от всего воротит, додумалась подсчитать кое-какие числа, осенило. Здравствуй, дерево. Почему я решила, что спираль — это 100%-ная гарантия? Ну хоть в консультации мозг не вынимали, я же сразу УЗИ сделала, там «плодное яйцо деформированное», дали направление без вопросов. Муж не узнал ничего, слава богу, а то бы… Он-то как раз вахтовым работал, так что откуда бы моей беременности взяться… А вообще-то вон Танька моя и с деформированным плодным яйцом девку свою родила, врачи все ее на аборт уговаривали, а они — уперлась и ни в какую, хоть и без мужа, и прекрасная девчонка у нее, отличница, в музыкалке вон учится, и ничего не деформировано у нее…

…Мне мама даже про эти дела-то наши, женские-то, никогда не рассказывала, не говоря уж о том, откуда дети берутся. Он тогда говорил — не волнуйся, у меня все под контролем, а какой такой контроль — я и понятия не имела… ну вот, контроль этот его сраный не сработал, пошла я по совету подружки сначала к бабке, та травы какой-то мне дала, похожей на сушеный навоз, меня с нее мутилооооооо… полоскалооооо… но не сработало. Пришлось как все идти, без наркоза скребстись. Я этому придурку потом засветила от души: под контролем у него все, видите ли… Он потом — Машенька, Машенька, дай поцелую, а меня ну прям тошнит от него, видеть не могу! А вроде любила ведь без памяти. После аборта — все, как отрезало. Урод. Под контролем у него все. Козел.

… А он как узнал, что я в положении, сразу вид такой независимый сделал, что, мол, он не при делах, еще и на меня наезжал: что, мол, совсем дура, предохраняться не умеешь что ли?! А сам в презервативе — ни-ни, ощущения у него, видите ли, не те! Сашку своего я тогда маме сдала, года полтора ему было, и пошла на чистку, все быстро сделали, я денег прямо врачу за наркоз дала, не в кассу, потом просто проснулась в палате — ах, красота, пустая, ничего во мне нет, ну, больно маленько, но терпимо. А дома как Сашкину макушку поцеловала — и давай реветь, и прямо мысль такая, что обязательно бы девочка была в этот раз, а я так хотела девочку… А этот увидел — чё, говорит, ревешь, дура, жрать быстрее давай, я весь день тут голодом просидел… Так захотелось табуретку взять в руки и уебать, уебать его со всей дури прямо по морде…

…И оказалось, что от этого ублюдка еще и беременная, еще пока экспертизу делали, потом его оформляли, опознания там всякие — уже ясно было, что залетела от него. Ну мне быстренько направление, без очереди, без денег, с наркозом, как барыне. А меня первого же дня не отпускало какое-то ощущение брезгливости, как будто во мне глист завелся. В моем животе живет кто-то чужой! Против моей воли! Заполз тайком, и сосет из меня сейчас силы, сосет! Пока не избавилась, прямо брезговала собой, как будто я заразная… Гад, сволочь, хоть бы его грохнули на зоне. Потом-то, когда от мужа, ничего даже похожего не было, ждала и любила с первой минуты, еще даже шевелений не было — а я разговаривала, песни ему пела…

…А мне после третьего аборта стало фиолетово, ну просто как к стоматологу сходить, стоматолога даже больше боялась почему-то. А после восьмого наконец-то перестала залетать, мужик мой говорит — красота, сразу бы так. А вы — с первого аборта бесплодие, с первого аборта… Как бы ни так. Предохраняться? да господь с вами, мы спали-то с ним раз в пятилетку, вот казалось бы, а? Один раз — и сразу в цель. Каждый раз удивлялась, когда залетала, вот такая я была производительница хорошая, рядом можно было просто брюки мужские положить — и готово дело… Если б за каждого денег давали как сейчас — эх, я бы так нашу рождаемость подняла, ой-ёй!

…У меня сестра пошла делать сразу после школы, еще даже в училище не успела поступить, сильно огласки боялась, сказала там мои данные. А мне потом на работу письмо прислали, да по всему цеху раструбили! Ходила потом, оправдывалась, что не шалава. Да чтоб я свою кровиночку!! А эта родила потом нормально в браке, вышла за того же самого, от кого тогда аборт делала, ходит теперь вроде как путевая, а на меня до сих пор старожилы цеховые косятся, хоть и замужем сто лет, и детей вон трое, а все забыть не могут. Шибко строго тогда с этим делом было, народное осуждение, комсомольское собрание, то-сё, не то что сейчас, ребеночка извести — как высморкаться…

…ну в ваше-то время, сейчас, чего б не предохраняться! На любой вкус и цвет — хошь таблетки, хошь резинки, хошь спиральки, да уколы всякие! А в наше-то, Господи! Спринцовка с содой — вот и все наше предохранение… Я уж врача умоляла: ну сделай же что-нибудь, чтоб мне больше не беременеть! А он только руками разводил, говорил: самое верное средство предохранения — половой покой, гарантия даже больше, чем у презерватива — все 100%! Чудик. Кто б мне этот покой давал…

… А я, девки, пошла туда, когда Рите моей 7 месяцев было, ну куда нам второго, жили на подселении, в своем доме, комната за занавесочкой, муж говорит — потом еще родим, попозже, как квартиру дадут. Наготовила им еды, пошла. Вечером еле живая приползла, завтра на работу, Ритка болеет, орет дурниной, а я падаю просто, падаю, так и заснула… А этот додумался, что скорую надо вызвать, только когда она уж хрипеть начала, еле успели, я рядом с ней потом в больничном коридоре, за дверью, по полу ползала и молилась, чтобы выжила, ларинготрахеит у нее был, еле-еле врачи раздышали, а я под теми дверями трое суток проторчала, так и не спала, все молилась и прощения просила то у бога, то у врачей, а те меня отталкивают, думают — у меня крыша от горя поехала. Знаю, что это мне в наказание чуть ребеночка не забрали, за то, что второго своего уничтожила. Ведь в последний момент там, наверху, передумали, оставили мне Ритку, до сих пор молюсь за обоих, и за Ритку, и за того, неизвестного.

… Стараюсь не вспоминать. Сделала — и сделала, что теперь сердце рвать. Кому лучше было бы, если б я всех их в свет выпустила? Уж точно не мне и не им, спасибо бы не сказали, шутка ли, 13 детей в наше время, ну куда столько. Всех же не только одеть-накормить надо, а еще и вырастить, и образование дать, и к делу пристроить… Эти-то мои вон непонятно, когда наконец людьми станут, лбы здоровенные, а мозга нет внутри, одна кость, все в папашу…

… а я, тетки, дочь свою отправила туда. Не хотела, чтобы она с ребенком мучилась без денег, без зарплаты, никому как раз не платили тогда, зять ящики в магазине таскал за мешок муки. Ревели потом обе, у нее воспаление началось, я ей антибиотики, потом скорую, еле вытащили, да время тогда такое было, конвейер, врачи не успевали крутиться, аборты-аборты с утра до вечера, 90-е проклятые, тогда почти не рожали. Инфекцию какую занесли, не знаю, в общем, так у нее детей и нет, муж налево коситься стал почти сразу, так и развелись, я уж потом сто раз ей говорила — прости дуру, Христа ради, она молчит, плачет…

… не жалею нисколько. Один раз еще до свадьбы. Второй раз от мужа, я только от Светки своей отходить начала, а ему все наследника подавай, ему надо — пусть и рожает, а то ему и чтоб дома красота-чистота, и сама чтоб вся такая из себя, и на работу, и пожрать ему чтоб повкуснее, и Светку в садик и из садика — тоже я, и болезни ее все бесконечные, и на танцы сама ее вожу, а этот или в гаражах, или перед теликом с пивом, нет уж, хватит, натаскалась уже, второго не надо. Теперь таблетки пью, он и не знает. Все печалится, что не выходит у него наследник, ха-ха, так и не выйдет, если я про таблетку не забуду. А я ни за что не забуду, вы уж будьте уверены.

…как вижу детей теперь — прямо внутри все скрежещет и переворачивается. Ненавижу. Смеются, орут, к мамашам своим лезут обниматься, грязными ботинками, соплями-слюнями измажут, фу, бееееее. И гондон этот ушел к Любке, когда она забрюхатела от него. А то, что я из-за него бесплодная теперь на всю оставшуюся жизнь — он забыл! Сама же, говорит, решала. Конечно, сама! От него-то решений дождешься, от мудака, мямли. Он каждый раз как узнавал, что беременная, прямо меня изводить начинал своим нытьем: ну как же мы, да денег нет, да квартира маленькая, да должность никак не дают, да то, да сё… А я тогда все думала, что начальником хотя бы отделения стану — и сразу! А то на этого рохлю надежды никакой, так и помрет токарем хуйпоймикакого разряда… Ему-то что теперь. Ходит со своей Любкой брюхатой у меня на виду, сука, чтоб они сдохли все втроем… Да знаю, знаю, грех так говорить, да кто бы теперь тут из нас про грехи-то говорил, а?…

…Я, как поняла тогда, что залетела, у меня аж в глазах потемнело. Ну как, как, мы же предохранялись?! Пошла, сделала, ведь совсем не жалко было, пока анализы сдавала, все думала — быстрее бы. А вышла уже когда оттуда — вот тогда до меня дошло, что ребенка своего родненького …! Неделю ревела, не меньше. Он утешает, по голове гладит, целует, у самого глаза на мокром месте… Ну, месяц проходит, мы с ним опять того, а я уж слежу, чтоб ни-ни, а потом еще месяц прошел, а этих как не было — так и нет. Батюшки, опять залетела!!! Да так страшно стало, я как вспомнила, что пережила, и даже снился мне тот ребеночек, ну я тогда своему говорю — ты как хочешь, а я рожать буду. Ну, предложение сразу сделал, так и поженились, сначала у его родителей жили, потом отселились, и уж 15 лет скоро живем, хорошо так, нормально живем. Того — жалко, да, могла бы сразу сказать «буду рожать», зря убила, получается… Молодая была, дура.

…а мой бывший мне тогда сказал: делай что хочешь, только избавь меня от подробностей! Чтоб я ничего не знал! И вот я пришла, все болит, голова кружится, хлещет из меня, как из пробитого ведра, а я ему улыбалась, улыбалась, пока в обморок прямо у плиты не упала. А этот даже от газеты не оторвался, урррод. Ушла обратно к маме, не хотела с этой скотиной даже одним воздухом дышать. А ведь не знала, что скотина, пока не залетела! Нет, ну подозревала, конечно, но чтобы таааак! Хорошо, что аборт сделала, такие не должны свои гены скотские потомкам передавать. Вон Шурка мой, хороший такой, ему бы и в голову такое не пришло! Каждый раз переживает вместе со мной, встречает из гинекологии такой виноватый, и кушать приготовит, и за детьми сам сходит, а я отлеживаюсь…

…а я абортов страшно боялась, у меня тетка умерла после аборта от заражения. И я трубы перевязала. Во второй раз, как Эльку из меня вытащили, сразу и перевязали. Я врачу заранее сказала, еще до кесарева — мол, перевязывай, хватит! А что, и парень, и девка есть, больше не надо. Он еще такой: точно, ты хорошо подумала? А вдруг третьего захочешь? Я этот разговор вспомнила, когда Рахимчик мой утонул, выла, волосы рвала, да что ж теперь поделать… А ведь мне и сорока еще не было, вполне могла еще родить наследника, Эльдар-то сильно убивается до сих пор, что наследника у него нет, как бы к другой не ушел, мужики ведь до 60 лет могут, а кто и позже, а Зльдар мой еще вполне, вполне в этом плане, не то, что я — старуха уже, сто лет уж не надо мне ничего, лишь бы не трогал…

…есть и на моей совести грех. Сама-то я чиста, бог уберег, два раза родила и баста, ни разу больше не беременела, себя блюла, мужу не давала лишний раз. А когда Васька пришел ко мне — мама, говорит, Олька от меня беременная, у меня прям как обморок случился, я слышу только себя, как со стороны, ему говорю: Васенька, да от тебя ли беременная, ты ж откуда точно знаешь?! И он как будто даже лицом посветлел, говорит — а как узнать-то? Я говорю: ты скажи, пусть ко мне придет, я с ней поговорю. Ну, пришла. Скромница такая, что вы, что вы, глаз не поднимает, ручки на коленках сложила, как будто сроду и не она ноги до свадьбы раздвигала. Я ей допрос: сначала ласково, доченькой назвала, она и растаяла, а я потом все жестче спрашивала — когда, да как, да с кем еще дружила, с кем под ручку ходила? Она сначала вроде как не поняла, потом дошло, куда я клоню, уж плачет, заикается, слова сказать не может, пулей из квартиры выскочила, и Васька мой за ней не побежал, я на него цыкнула — сиди, мол. А она пошла, оказывается, да аборт сделала. Точно не от Васьки, значит, нагуляла. Ну, нашим проще. Мать ее ко мне потом приходила, да я ее даже не пригласила войти, так в коридоре и поговорили. Говорит, ни с кем она не дружила, кроме Васьки моего, после школы — сразу домой, ни дискотеки там, ни по гостям. А я такая — ну-ну, откуда пузо тогда взялось-то? Само выросло? Вася на кухне прятался, так и не вышел. Она ушла тогда, в меня плюнула, сказала, что проклинает и меня, и Ваську моего, что сдохнет бездетным, и мне даже внуков не понянчить будет перед смертью. Да куда там, уж третий раз женат, трое девок от всех жен по очереди, все красавицы, да только бывшие его дуры знать нас не хотят и нянчить детей не дают, а у Лизоньки, вы сами знаете, что, больная она, в интернате живет… Ну все равно наша, куда ж теперь. Про Олю не знаю ничего, даже случайно не встречаемся, может, уехала куда. Васька пьет, зараза. И что в нем бабы находят? Женится и женится, как придурок, а как напьется — на меня руку подымат, говорит, я ему жизнь исковеркала, что кроме Ольки этой поганой ни одна баба ему не нужна, что любил он ее и ребенок тот точно его был…

… когда еще студенткой залетела, ни стипендии, ни работы, какое там рожать. Милый-разлюбезный мне сказал: расходы — пополам. Пошла, куда деваться. А тогда бесплатно-то без наркоза все делали, я боялась страшно, я прямо боли боюсь больше всего на свете, и как-то даже не думала тогда, что ему, наверное, больнее было, он большой уже был, 12 недель. Больно было ужасно, даже несмотря на укол — я все-все чувствовала, как ковырялись во мне, слышала, как инструменты звякали… я даже сознание потеряла прямо там, в кресле, а врач орала на меня: не придуривайся, как ебаться — так хорошо, а как ребенка своего убивать — так нам больно и у нас головка кружится?! Потом только про него подумала, как его из меня доставали, и до сих пор думаю, бедный мой мальчик, прости, что тебе такая мать досталась, гадина… ой, простите, сейчас успокоюсь… Свечку ходила ставить в церковь. Не помогло. Бог-то, может, и простил — да я сама себе не простила. Все-все, не реву, не реву уже.

…а у меня сноха как раз работает в гинекологии, по первому времени приходила домой и ревела, говорит, деток жалко. Ее жалели сначала, абортарий-то у них по понедельникам, ей как дежурство в понедельник выпадало — ее подменяли с операционной, кто постарше, поопытней. Потом уж, обжилась когда в отделении — не стали оберегать, сама все делала. Говорит: а я не думаю, что это ребенок, представляю, что это миома, или полип какой. Что я диагностическое выскабливание делаю. Хотя какие ж у полипов ручки и ножки… Приходила после понедельника — и ревела в три ручья, и ревела… Потом вроде привыкла, уж не плачет больше. А когда сама ходила с Ромкой в пузе, боялась за него сильно, мне один раз на кухне говорит так шёпотом, у меня аж мурашки побежали: мама Лена, а ты знаешь, сколько я детишек вот этими своими руками убила?! Если их рядочком выложить, не на один километр рядочек растянется! Они все мне снятся теперь ночами, я спать не могу: закрываю глаза, и сразу этот рядочек вижу, они как пупсики лежат синенькие рядышком на дороге, голенькие, и дорога почему-то холодная, в инее, и вереница этих пупсиков вдали теряется… И кажется мне, что им холодно, хоть они все и мертвые… И рыдала так, что у меня прямо сердце разрывалось, а что ей сказать, как утешить — не знала. Потом, как родила, у нее это прошло, больше не вспоминала вроде, ну по крайней мере мне больше не говорила…

… А Валька из холодного цеха, помните, сначала все ребеночка без ума хотела от своего Маратика, а как до дела дошло — испугалась чего-то, да на аборт пошла. Ну переклинило ее, говорят, с беременными бывает. Ему сказала, что воспаление. Он ей цветочки и апельсинчики принес, говорит, передайте в шестую палату, ему нянечка такая — ааааааа, абортницы! Он такой: какие абортницы, вы что?! У нее придатки! А нянечка ржет: ага, придатки! много я вас тут таких повидала, кого девки обманывают, за нос водят! Так он ее кааак оттолкнет, и прямо в уличной обуви помчался в палату, схватил Вальку за руку и тащит на улицу, быстро, говорит, пошли отсюда, ну прямо в халате ее уволок, хоть и зима была, и караулил потом полгода, даже в магазин не выпускал, пока пузо совсем уж на нос не пролезло, да пылинки сдувал, даааааааа, бывают же мужики! Хоть и татарин, а вон какой…

…А у Саулешки моей уже старшему было 5 или 6, муж военный молодой, живут в Чебаркульской военчасти, своего жилья нет, куда еще одного. Она с подружкой договорилась, та как раз тоже залетела, поехали они в Миасс делать вместе, чтоб за компанию. А Саулешкина подружка мужу-то правду сказала, а Саулешка своему — что в гости поедет. Муж подружкин Саулешкиному Хафиру проболтался случайно: мол, эх, поехали наши в абортарий… Этот аж взвился: в какой такой абортарий?! Моя в гости поехала! Тот смеется: какие гости, говорю тебе, вместе поехали! Хафир на военном грузовике помчался в Миасс, еле успел, ей уж наркоз давали. Повезло, что подружке вперед делали. Ворвался прямо чуть ли не в операционную, да как дурак с оружием, стащил ее со стола, всех врачей отматюкал, Саулешку полудохлую в машину кинул, увез. Потом его вроде разжаловали, ну, понизили в звании, что машину из гаража угнал, что оружием размахивал, долго на губе сидел. Саулешку потом тоже взаперти держал, как Валькин Маратик. Маму свою из деревни вызвал, она до самых родов за ней следила, наклоняться лишний раз не разрешала, все домашние дела за нее делала. Саулешка уж ржет: ты успокойся уже, ну куда мне аборт, никто уж не делает на таких сроках, отпусти маму домой, тесно же всем в одной комнате! Он уперся и ни в какую… И к роддому потом приехал на грузовике, сигналил под окнами, орал — я тебя люблю! Напился сильно, грузовик разбил…

…а я, девки, прям плачу слезами рекой, как вспомню то время, денег нет, жрать нечего, носили то, что от родственников оставалось, какие там дети! жрали только с огорода, что сами вырастим, вкалывали на двух работах оба забесплатно, сутками, да еще и учились, пересекались случайно, когда графики совпадали, как еще детей умудрялись клепать — непонятно. Потом-то он мастера получил, вроде полегче стало, ну мы тогда Петьку сначала, потом Алку, а я только потом поняла, что наделала, когда уж дети были. Я ж не понимала тогда, что живого малюсенького ребеночка из себя вытаскивать иду, думала — ну кусок протоплазмы, набор клеток… А они маленькие ну такие сладкие! ну невозможно просто! Я Петьку маленького беру на руки, целую его, нюхаю, как он душисто пахнет — и рыдаю, рыдаю, как про тех ребятишек вспомню, еще тогда решила, что сколько сделала абортов — столько и детей обязана родить, чтобы душечки их маленькие снова на Землю попали, это ведь какая-то душа именно в нашу с Валеркой семью стремились, а мы ей — кукиш! Вот, сейчас Лёнька подрастет немножко — и за четвертым, всех надо обратно на нашу Землю пустить…

…ох, бабы, что-то мы все о грустном. Давайте за нас выпьем, чтоб все у нас хорошо было! И с детками нашими, и со здоровьем! И чтоб мужики наши нас любили и на руках носили! И цветы дарили не только на 8 марта и день рожденья! И чтоб печальное пореже вспоминалось…

(с) v_s_e_horosho