Июль 2007

Вещи XXI века. Мыльница памяти

Остановленное мгновение отомстило человечеству цифровым фотоаппаратом

Все начиналось с чуда. Нет предела человеческому гению - изобретено «зеркало с памятью»! Посеребренная металлическая пластина, серебряный свет, серебряный дым, у дам – серебряные лица. Стоять надо было под ярким солнцем и так долго (двадцать минут), что дамы успевали загореть. Птичка все не вылетала. А загар-то ведь дело не барское, до моды на загар еще  лет семьдесят торжества человеческого гения и две войны. Пудрили лица голубой пудрой, дагеротиписты покрывали свои студии крышами из голубого стекла. Знаменитый Клоде первым придумал разрисованный задник («немного театрально, мсье, зато вы снимаетесь на фоне кипарисов, а не портьеры»); легендарный Лербур снабжал художников аппаратами своего производства и отправлял их в Италию, Швецию, Египет, на Ниагарский водопад –  искать «превосходные фотопейзажи». Так рождалась философия фотографии: что важнее – герой или красота?

Чудом все и кончилось – теперь новорожденный младенец может сфотографировать себя сам. Нажми пальчиком на кнопочку, карапуз, цифровой фотоаппаратик все сделает за тебя. Про птичку врут – нет там никакой птички. В нем сидит несколько японских дядек, которые сами знают, как обойтись  с твоей фотографией. Только вот этим пальчиком - на вот эту кнопочку! Щелк. 

Да и бог с ним, с карапузом.  Ужасное чудо цифрового фотоаппарата  в другом – запечатленных мгновений стало так много, что они стали гораздо менее ценными, чем незапечатленные. У  этого зеркала слишком большая память.

Недавно я была в гостях. Молодые энергичные хозяева (спорт, путешествия, морковный сок, двое прелестных ребятишек)  с гордостью признались, что их  фототека достигла размеров удивительных – пять часов непрерывного просмотра. И еще у них девятьсот часов домашнего видео. Я была раздавлена. Два месяца по шестнадцать часов в день нужно провести у телевизора, чтобы перерыть эту жизненную свалку полностью. Проглядывает новая концепция старости – будет чем заняться долгими вечерами в элегантном доме для престарелых.

Кто не мечтал вернуться в молодость? Пожалуйте, вот она – прекрасная, обычная, занудная, ежедневная. И ничего-то не приукрасишь, ничего не додумаешь, ничего не домечтаешь. «В юности, внучек, я была красавицей!» - «Что ты, бабушка, врешь – вот у тебя прыщ под носом и маникюр облупился» - «Когда мы были молодые и чушь прекрасную несли!» - «А чего в этой чуши прекрасного-то? Все как у всех – действительно, чушь».

Прошли те времена, когда можно было полакомить ближний круг  парой-тройкой десятков отпускных фотографий. По нынешним временам сотню-другую снимков из отпуска отказываются добровольно смотреть даже лучшие подруги, родители и самые послушные дети. Бесконечно надоело. На снимках моих друзей (иной раз ведь ловят, заставляют глядеть) я  уже  в лицо узнаю одного египетского верблюда. Что-то в этом году всех понесло к пирамидам – и верите ли, в Египте верблюдов оказалось значительно меньше, чем русских туристов и фотоаппаратов.

И вот я пригляделась к одному (подпаленный бок,  малиновая попонка с посекшейся в одном месте бахромой, убийство в глазах, злая сопля под носом) и научилась его узнавать. Над этой попонкой зависал и могучий круп искусствоведши П., и задранная юбчонка резвушки-редакторши С., и льняные панталоны банковского сотрудника С.П. Вот и нашлась польза – цифровая  фотография как мощный источник познания быта эксплуатируемых в туристическом бизнесе верблюдов.

Фотография начиналась как способ сгущения жизни, а стала использоваться для ее разжижения; была забавой избранных, стала обязанностью толпы: фоткаться, фоткаться, фоткаться! Для чего? Для памяти. Ко всей прелести мира человек на снимке стоит спиной, за его плечами – разрисованный  задник. Что ж, позиция благородная; позиция, так сказать, человека Возрождения. Не ты для мира, но мир для тебя. Нажмешь на кнопку, подхватишь чемоданчик, увезешь все самое ценное домой. На самом деле главные вещи ХХI века не плеер, не цифровой фотоаппарат, даже не тефлоновая кастрюля, а кнопка и чемоданчик. Этими предметами можно описать практически все возможные стратегии развития человеческой культуры.
Меня заинтересовало: отчего все бытовые прозвища фотоаппаратов связаны, так скажем, с водной стихией?

Лейка, мыльница… Медленно текут воды времени, и  кто там  прыгает то с лейкой, то с мыльницей?  Это наш фотолюбитель  время останавливает, вооружившись подсобными предметами. И все больше, больше старается, потом останавливает. Ну, время и отомстило, конечно.  Уловленное, стоячее, отразило все, что смогло: героя, красоту и пустоту. На брюхе - шелк, а в фотоаппарате - щелк.

Наткнулась я на такую статью, какие мнения?