В тему нашей поездки по Финляндии, в которую я влюбилась без памяти:
А что изменилось за сотню лет?
— Помню, лет пять тому назад мне пришлось с писателями Буниным и Федоровым приехать на один день на Иматру. Назад мы возвращались поздно ночью. Около одиннадцати часов поезд остановился на станции Антреа, и мы вышли закусить. Длинный стол был уставлен горячими кушаньями и холодными закусками. Тут была свежая лососина, жареная форель, холодный ростбиф, какая–то дичь, маленькие, очень вкусные биточки и тому подобное. Все это было необычайно чисто, аппетитно и нарядно. И тут же по краям стола возвышались горками маленькие тарелки, лежали грудами ножи и вилки и стояли корзиночки с хлебом.
Каждый подходил, выбирал, что ему нравилось, закусывал, сколько ему хотелось, затем подходил к буфету и по собственной доброй воле платил за ужин ровно одну марку (тридцать семь копеек). Никакого надзора, никакого недоверия. Наши русские сердца, так глубоко привыкшие к паспорту, участку, принудительному попечению старшего дворника, ко всеобщему мошенничеству и подозрительности, были совершенно подавлены этой широкой взаимной верой. Но когда мы возвратились в вагон, то нас ждала прелестная картина в истинно русском жанре. Дело в том, что с нами ехали два подрядчика по каменным работам. Всем известен этот тип кулака из Мещовского уезда Калужской губернии: широкая, лоснящаяся, скуластая красная морда, рыжие волосы, вьющиеся из–под картуза, реденькая бороденка, плутоватый взгляд, набожность на пятиалтынный, горячий патриотизм и презрение ко всему нерусскому — словом, хорошо знакомое истинно русское лицо. Надо было послушать, как они издевались над бедными финнами.
— Вот дурачье так дурачье. Ведь этакие болваны, черт их знает! Да ведь я, ежели подсчитать, на три рубля на семь гривен съел у них, у подлецов… Эх, сволочь! Мало их бьют, сукиных сынов! Одно слово — чухонцы.
А другой подхватил, давясь от смеха:
— А я… нарочно стакан кокнул, а потом взял в рыбину и плюнул.
— Так их и надо, сволочей! Распустили анафем! Их надо во как держать!
И тем более приятно подтвердить, что в этой милой, широкой, полусвободной стране уже начинают понимать, что не вся Россия состоит из подрядчиков Мещовского уезда Калужской губернии.
Александр Иванович Куприн
"Немножко Финляндии"
1908
Re: А что изменилось за сотню лет?
вс, 28/08/2011 - 08:42 — fietta0Как жалко, что те времена канули в Лету.
Зато картину, описанную Куприным 100 лет назад, я не раз наблюдала в наши дни.
Re: А что изменилось за сотню лет?
сб, 27/08/2011 - 21:50 — Дед0Давно это было. Народ такой есть - камчадалы. Не только коренное население, а те кто жил на полуострове Камчатка, из Москвы и Ленинграда, Новосибирска и Омска, Одессы и Тбилиси, Кишинева и Баку. Так, вот не раз и не два оставшись в аэропорту любого города (кто запил, кто на женщин деньги спустил, кто на подарки и не расчитал) -эти люди могли просто дать друг-другу денег взаймы не зная друг друга.
Re: А что изменилось за сотню лет?
сб, 27/08/2011 - 21:42 — Оля710Здорово!
А я вспомнила свою историю. Давно уже, отдыхала в семейной гостинице в Адлере. Тогда это дело только осваивалось и было в диковинку. Кормили нас прекрасно, не по-столовски :) и был шкафчик с напитками. Я наблюдала, люди сами брали. Взяла и я что-то. А в комнате думаю, а это бесплатно, или надо отдать деньги? Возвращаюсь к шкафчику, там другие постояльцы. Они-то мне и объяснили, что за питье денежку надо положить вот в этот ящичек. Просто положить! Никто за этим не следил. Выпил лимонад на халяву - это останется на твоей совести.