эмансипация

Оленьке Петровой очень нравился мальчик Сашка Удальцов из соседнего двора. А так как девочкой она была эрудированной и неглупой, то давно понимала, что миром правит эмансипация. В-общем, не собиралась она сидеть и ждать у моря погоды, словно кисейная барышня.
Но если ее намеренья ей были ясны, то опыта в таких делах не было никакого. Кто их знает, этих мальчишек?
«Мальчишку может знать только мальчишка», - сообразила Оля и решила обратиться к соседу по парте.
- Денис! Вот скажи мне – ты мне друг?
- А то, - авторитетно ответил Денис, - друг, товарищ и брат.
- Тогда, если я тебя попрошу о помощи, ты не откажешься?
- Да ты что, - возмутился Денис, - мы же с тобой с первого класса за одной партой! Да я… да проси, что хочешь! Только за хлебом не пойду, - почему-то добавил он.
- В-общем, тут такое дело… Я тут письмо одно написала…
- Мне?
- Тебе еще зачем писать? – покрутила у виска Оленька.
- Тогда кому? – пожал плечами Денис.
- Кому, кому… А кроме тебя, уже и некому? Человеку. Он же… он же… он такой!
- Какой – такой?
- В-общем, другой. Необычный.
- А я – обычный? – недовольно уточнил Денис.
- Разумеется, - раздраженно бросила Оленька.
- И ты хочешь, чтобы я это письмо ему, необычному, отдал?
- Да нет. Я хочу тебе его прочитать. А ты мне, как эксперт, скажешь – понравится ему, или нет.
- Ну, читай, - снисходительно сказал Денис , и приготовился слушать.
- Саша! – торжественно начала Оля, - ты такой хороший, что я не верю сама себе, когда тебя вижу.
Когда ты рядом, становится тепло и уютно, и все проблемы сразу кажутся далекими и неважными. Когда ты смотришь мне в глаза, я просто млею от счастья. Когда ты держишь мою руку, мне хочется, чтобы вечер никогда не заканчивался. А когда ты меня целуешь, моя кровь превращается в вино…
- А когда пукаешь, воздух превращается в веселящий газ,  - перебил Олю Денис, -  Дура ты, Оленька! - и дернул за косичку.