Заметки филолога о путешествии по Индии

Вот этот отрывок о долине Ауробиндо стал для меня новостью:

"В Индии - десятки ашрамов в каждом крупном городе: куда больше, чем наших монастрырей. В любом месте можно найти духовные общины всех известных направлений. На Бенгальском заливе я видела ашрамы с хижинами, подобными обычным деревенским домам: из глины или коровьих лепешек с соломенной крышей. Я как-то заглянула в одну из таких хижин, свободно стоявших недалеко от пирамиды Конарака рядом с маленьким храмом, к которому меня притянули статуи крылатых солнечных коней. В избушке на земляном полу сидели три йога, один лежал посередине на возвышении. Они мешали в ступке какой-то пепел, который молча дали мне попробовать. В Пури в ашраме с такими домами я видела одетых в форму детей: там была школа.

Столь непритязательны ашрамы, конечно, лишь для индусов: для иностранцев есть ашрамы из бетонных домов и со всеми удобствами. Правда, когда наша группа ночевала в Дели в ашраме Шри Ауробиндо, всех уложили в одну комнату: и мужчин, и женщин - но в походе это мелочи.

Центр интегральной йоги, где мы провели две недели, расположен в предгорьях Гималаев в Ришидваре: между Хардваром и Ришикешем - красивейшим городом в верховьях Ганги, незабываемое впечатление от которого создаёт близость ярко-голубой реки и покрытых зеленью гор. Ришикеш - значит "город риши: мудрецов". Согласно легенде, семь мудрецов-риши некогда собрались вместе для того, чтобы низвести Гангу с небес на землю и основать в этом месте город, куда бы съезжались люди для обмена духовной практикой. И в маленьком Ришикеше много храмов - даже главная гостиница построена в виде чего-то среднего между пирамидой индуистского храма и ступенчатой буддийской пагодой. На арке центрального храма, обращенного к реке - колесница, на которой Кришна призывает к битве Арджуну. А внутри - многочисленные алтари с богами и скульптурные группы посреди цветущей зелени: и при всём моём знакомстве с индийской мифологией я разобралась далеко не во всех сюжетах и диалогах между мудрецами и героями, которые там изображены.

Своеобразие Хардвара , который лежит ниже по течению и имя которого переводится как "дверь в небеса", тоже создала река. Поскольку мудрецов было семь, Ганга разветвилась в этом месте на семь рукавов - и в Хардваре довольно легко заблудиться, приняв один за другой. Центр Хардвара можно найти по часам на башне: маленький раскрашенный Биг Бэн - всё, что осталось от английской колонизации, если не считать аккуратных полицейских, которые свято блюдут свои обязанности, во время скопления народа не пускают за ограждения и при случае могут подсказать маршрут. Рядом - центральный храмовый комплекс, занимающий часть набережной, входя на которую, надо снять обувь.

Хардвар шире Ришикеша, где Ганга хранит своё единство, но по сторонам его - тоже горы, а в горах - храмы. Вечером они освещены, и это производит сказочное впечатление: гор не видно, и храмы будто бы висят в воздухе. Мы въехали в Хардвар в 12 ночи, уставшие от дневного путешествия из Агры,- и это было подобно фантасмагории: словно мы уже спим, или ещё не проснулись.

Хардвар - город, где можно встретить европейцев: для западных людей он достаточно комфортен, поскольку на севере Индии прохладнее. И, как небольшой город, он менее пугает иностранцев красочным хаосом своих улиц и базаров. За Ришикешем вверх по течению Ганги стоит множество палаток, где дикарём селится западная молодёжь: вероятно, это не запрещено, и во всяком случае их видно лишь с реки - а не с серпантина круто взбирающейся вверх горной дороги.

От Хардвара до Ришикеша - 25 км по дороге, Ришидвар - название которого можно перевести как "дверь мудрецов" - как раз посередине. Центр интегральной йоги, где мы были, расположен на высоком берегу Ганги - за пару километров от Ришидвара и главной дороги, посреди сельской местности. Река сокращает расстояние, и пешком от ашрама до Хардвара - 40 минут, если идти вдоль каменистого берега Ганги по лесной тропинке, где жёлтыми цветами покрыты кактусы и летают иссине-голубые птицы.

В память о Шри Ауробиндо ашрам называется " Aurovalley ". Не Ауровиль - "город Ауробиндо", расположенный на юге Индии близ Пондичери, а "долина Ауробиндо". Этот небольшой ашрам основан недавно - в 1986 году. Его руководитель родился в Гималаях, с юности жил в ашраме Ауробиндо в Пондичерри, а потом решил вернуться в родные каря, и нашёл подходящее место для ашрама - место, что ни говори, действительно замечательное! На севере заметно прохладнее, чем на юге, и мы с удовольствием купались в Ганге и ходили по лесу (хотя индусы с присущей им осторожностью сказали, что в лесу водятся змеи и тигры, но разве русских людей это остановит?).

В ашраме вдоль дорожек цвели кусты, в окресных полях бродили коровы, на деревьях близ центрального здания висели лозунги: "Om namo Narayana" (молитва Вишну-Нарайяне, объединяющем всех людей) или "All life is yoga" (вся жизнь - связь с Богом). Этот лозунг соответствует тому единству жизни и религии, которое я ощущала в Индии. Всё же я не была вполне уверена, правильно ли делаю, что собираюсь две недели жить с психологами в ашраме - вместо того, чтобы свободно остановиться в Хардваре или прекрасном Ришикеше. Занимаясь не йогой Шри Ауробиндо, а астрологией архетипов, как войти со своим уставом в чужой монастырь? Хотя в Индии ашрамная жизнь менее специальная вещь, чем у нас: и Свами Брахмдэву - коротко Свами Ди, который встретил нас по-домашнему тепло, было вполне естественно вместо семьи создать ашрам. (особенно, если взглянуть на его гороскоп, что я сделала уже в Ленинграде. Но следует добавить, что до того я решительно не различала индивидуальные черты его характера - более безличного человека я в жизни не видала). Порой с ним в ашраме живут его младший брат и другие родственники - что лишь поддерживает образ очень широкого дома и семьи - которая чудесным образом распахнута для всех.

И мои колебания развеялись довольно быстро: я чувствовала себя на своём месте в этой долине Ауробиндо, которая, казалось, принимала всех - со всеми их сомнениями, психологическими и в целом христианскими взглядами и творческими устремлениями. По ощущению внутренней свободы, которую даёт любое духовное место, Ауровэллей вполне соперничал с нашими монастырями, если не превосходил их. Остановись я в городской гостинице, я бы чувствовала себя в большей зависимости от внешних условий.

Надо сказать, что устав в ашраме всё же был: пить, курить, есть мясо и заниматься сексом и политикой в нём запрещалось, как гласила табличка на центральном здании. На восходе в храме проходила часовая медитация в молчании. За ней следовали асаны - на крыше здания, освещенного лучами солнца. И вечером киртан: медитативное пение мантр - тоже в храме, который представлял из себя комнату, занимающую второй этаж, с ковром и подушками для сидения и большими портретами Шри Ауробиндо и Матери Миры. Но это действительно был храм: по своей яркой энергетике. Как-то я пошла туда помедитировать одна: мне пришлось прикладывать усилия, чтобы бороться со сном, хотя дело было днём. Во время покоя медитации туда очень любили приходить две собаки, приблудившиеся к ашраму. (Бразилийка Зина, готовившая еду, говорила, что они в прошлом перевоплощении были йогами, да видно, в чём-то согрешили, и родились собаками, но к духовной практике всё же вернулись.)

Портреты Ауробиндо и Миры висели и на первом этаже в столовой - Мать глядела на нас со всех сторон. Это в первые дни даже несколько доставало, и одна из наших девушек спросила: для чего столько фотографий? Свами попросту сказал: где портреты, там и Мать. Потом, для объяснения, кто такая Мать, он использовал слово "сonsciousness" - "сознательность". Но вряд ли это полностью удовлетворяло спрашивающую, и Свами Ди посоветовал ей просто подольше посмотреть на фотографии. Я тоже увидела что-то отталкивающее в прямоте взгляда Миры, на лице которой была резко обозначена не то улыбка, не то скорбь. Но посмотрев подольше, я увидела за ними любовь. Элемент напряжения был связан с самой идеей её работы - образом трансформации клеток: это была разражительность преобразования, разрушающего всякое сопротивление частей целого, чтобы высвободить их активность.

Объяснение Свами о Матери было близко идее: всё есть сознание - в которой индуизм стыкуется с западной философией. Свами посетил много стран и строил методы обучения иностранцев, отчасти ориентируясь на английскую духовно-психологическую школу Финхорна: где с ним и познакомилась моя подруга по путешествию, которая организовала группу для поездки в ашрам. Может, поэтому Свами говорил с позиций субъективного идеализма - может, с русской точки зрения он объяснил бы и как-нибудь по-другому. На самом деле Индия и Россия гораздо ближе, чем Индия и Запад, и зачастую обидно, что восточные учителя обращаются к нам, как к западным людям, и мы даже в этом копируем западные, более формальные модели общения. Таков был английский "talking": беседа с ответами на вопросы - но наши люди, в отличие от западных, вовсе не склонны задавать простые вопросы и получать простые ответы. И мне в начале первой же такой беседы показалось, что столь нудного разговора я просто не выдержу. К счастью, как переводчику, мне быстро стало ясно, что Свами не просто говорит: он одновременно делает то, что говорит.

Чем дальше я переводила, тем больше это видела - мне стало интересно доносить его волну. На самом деле, не столь важна была буквальность слов, к которой привычна наша техническая интеллигенция, изучавшая научный перевод,- сколько то, что за этим стояло. И в дальнейшем, чтобы верно передать информацию, я смягчала для Свами острые вопросы нашей группы и эмоционально акцентировала его ответы для наших. Через бурную русскую эмоциональную включенность вернее доходило более обтекаемо-цельное, более мифологическое индуистское мышление, где образы богов были живы, а не превратились в мертвых кумиров. Не выглядело нелепым, когда Свами, рассказывая историю Ауробиндо, мягко улыбаясь, говорил: "Кришна пришёл к нему и сказал..." Это древнее отношение человека с богами непосредственно становилось доступным пониманию - как и тот современный момент, что Шри Ауробиндо никогда не называл себя учителем, а только исследователем, как и своих товарищей. И это близко отношению к духовной практике научного XX-го века - а может XXI-го.

Я скажу, наверно, банальную вещь - но в ашраме я порой находила реализованными свои духовные идеалы будущего. В частности, идеал создания спонтанных ритуалов на месте механических практик я увидела в киртане. Свами Брахмдэв предложил, чтобы между мантрами мы пели сами - что нам хочется. Мантрами достигался нужный настрой, и все песни становились обращением к Богу: и песни про родину, и песни про любовь. Один колумбиец, полгода живший в ашраме, а полгода на родине, пел по-испански любовную лирику - и это звучало как должное. Я сперва спела то, что первое пришло в голову - "Карелию": в разных краях оставляем мы сердца частицу... Затем стала петь свои песни: хоть они у меня философские, и сколько я ни пела их в Лениграде, они никогда не выглядели молитвами - но там они ими стали. У Свами Ди были и свои песни: одну он перевёл на английский, колумбийцы на испанский, и мы на русский: "Течёт река, набирая силу. О Мать, я всегда буду твоим ребёнком: прими меня к себе - и донеси до Океана."

Регулируя энергию, Свами Ди помогал нам петь - как он вообще нам помогал. Мы не много времени проводили в ашраме: ездили в соседние города, поднимались в храмы, куда вела канатная дорога: в предгорьях Гималаев это обычное средство передвижения. Однако на третий день я стала замечать, что всё это не просто так: Свами работал всё время, проводя регулировку атмосферы и наших тел тоже. Его участие стало для меня откровенно, когда я, выйдя из автобуса, почувствовала себя плохо, села - и вдруг боль прошла, и самочувствие стало нормальным: я подняла глаза и успела встретится взглядом со Свами, который сидел метрах в тридцати от меня. Я поделилась с девочками - все они тоже что-то ощущали, то ночью, то днём. Тонкое восприятие невозможно без нормального состояния тела, поэтому целительство в Индии - основа духовной работы.

Немножко скажу и об асанах. Как известно, цель телесных поз: асан йоги - управление органами тела при помощи сознания. Но прежде всего - нормализация жизненных процессов через устранение преград на пути естественных потоков энергии. Это основоплагающая индийская идея: все потоки жизни должны течь свободно, как текут реки. В освобождении потоков - глубинный смысл мировой битвы добра и зла - сражения Индры со Вритрой. Запруды на пути рек ведут к катаклизмам: и память об этих природных катастрофах индийского региона хранит миф о Шиве, который подхватывает на свои плечи горную реку Гангу, падающую с небес на мирную землю. Но и природа нашего тела подобна природе земли. Препятствие на пути энергии порождает сначала невидимую болезнь, которая однажды может лавинообразно захватить и разрушить организм - если, конечно, Шива вовремя не вмешается.- Вот он и научил йогов асанам, цель которых - умение чувствовать и устранять точки напряжения внутри органов!

По сути асаной может быть любая поза: важнее возникающее при этом внимание к своему организму и активная работа разума по совершенстованию тела. Специфика поз предоставляет лишь опытное знание о том, куда при этом положении тела полезнее всего направить мысль, энергию какого органа активизировать - но это детали, более интересные медикам. Чтобы тело было открыто энергетическим потокам, оно должно быть одновременно фиксированным и расслабленным в любой, самой неестественной позе (разве мало их в нашей жизни!). Этому помогают звуки мантр, сопутствующие гимнастике,- и, конечно, обращение к богам: которые сами являются этими потоками, а потому и ниспосылают их людям. Понять такой взгляд легко с точки зрения астрологии, где боги-планеты правят органами тела. Йоговская гимнастика и пение мантр подразумевает обращение к Богу, как индийские классические танцы и народные песни. Йога - это всегда настройка на божественное и привлечение энергии "свыше", даже если изнутри. Без этого манипуляции телом и звуком лишаются силы и смысла.

В ашраме асаны проводила колумбийка Мария, которая пять лет назад приехала в ашрам и осталась насовсем, взяв на себя экономические дела. Мария говорила, чтобы мы направляли своё сознание в точки, где чувствуем боль и дискомфорт и устраняли их; и то, что перед каждой следующей асаной должен быть достигнут покой сознания после предыдущей - подобный спокойной глади озера. Во время гимнастики мне нравилось переводить больше всего: потому что в этом момент я управляла словом: слово имело власть над телом - это было здорово! И эффект асан, которые мы делали на свежем воздухе, в аромате деревьев и пении птиц, был очевиден - за краткие две недели позвоночник приобрел гибкость, и даже при часовых сидениях в ашраме никакие части тела ни разу не затекали. Домой я вернулась здоровой, как никогда и с фигурой молодой девушки. Я и до этого не была больной - но небольной и здоровый - две большие разницы. Это, конечно, во многом благодаря работе Свами Ди. Можно добавить, что зайдя на пять минут вскоре после возвращения в церковь, я с удивлением почувствовала там очень прямой, даже плоский вертикальный поток. (Недели через две он стал тоньше, а потом я уже его не ощущала: организм быстро теряет чистоту в условиях нашей экологии.)

Свами Брахмдэв вёл себя как гостеприимный хозяин: он читал наши мысли и исполнял желания своих гостей. Одной из женщин вместо обычных лепёшек захотелось хлеба - и вот на столе появился хлеб. Потом ей показалось, что ковры в храме пора почистить. И Свами после завтрака предложил заняться карма-йогой: убраться на участке или в своих вещах - делать не важно что, но с полным вниманием к действию. В храм он ненавязчиво направил меня и девушку, которая хотела с ним поговорить, но не решалась.

При первых словах из её глаз полились слёзы, но Свами ласково взял её за руку, сказав, что 99% всех проблем - от неправильных мыслей. И после того, как её проблемы, в фатальности которых меня она почти убедила за то время, пока я их переводила, и вправду улетучились за считанные минуты, и она расцвела, она рассказала, что как-то давно ей ярко приснился старик с седой бородой, которого она узнала в иконе, стоявшей ниже портретов Ауробиндо и Матери. Это был риши Бригу, создатель таблиц судеб и покровитель астрологов. Свами среагировал в индийском стиле: ничего удивительного, поскольку все мы в прошлой жизни уже не раз встречались. Он сам был из семьи астрологов и, рассказав о Бригу, которому индусы молятся об изменении судьбы, показал мне квадратного вида индийский гороскоп, составленный для ашрама, а потом оставил нас наедине с иконой, которую мы ещё некоторое время изучали вдвоем, пока убирали храм.

Видение мыслей предстанет более понятным процессом, если знать, что это не есть буквальная трансляция слов из головы в голову - а есть восприятие мысли, чувства и желания за пределами слов - и её перевод в осязаемую форму. При этом легче видны истинные чувства и мысли - но особую сферу представляют ложь и юмор. Свами Ди как-то поделился, решив, что это будет мне интересным, что он понимает практически всё, что говорят испанцы и колумбийцы (хотя испанского не знает, как и русского) - но то, что говорят русские, порой представляет для него загадку. "Это потому, что мы часто думаем одно, а говорим прямо наоборот - это русская манера шутить: у нас юмор такой," - объяснила я. Не знаю, понял ли он: он всегда внутренне очень серьёзен. Не живя в нашей сумасшедшей стране, нормальному человеку сложно научиться шутить и объясняться по-нашему.

Группа же, сопоставив впечатления о том, что делает с нами Свами Брахмдэв, не могла понять, как он это делает. - кто-то вспомнил даже Кастанеду, но ясности это не прибавило. По-русски было сказать: мы знаем, что вы знаете, и я сформулировала вопрос наступательно: "Everybody feels - все чувствуют, что Вы делаете: объясните, как?" "Я ничего не делаю," - ответил Свами Ди: это была чистая правда. Как учит хотя бы астрология, образ исполнения желаний создаёт общая настройка на мировой резонанс. И что касается целительства: он этого, конечно, не делал - но как же он достиг такого не-деяния? И тут нас подвела английская манера токинга: хоть Свами ничего не скрывал, он стал говорить элементарные вещи о том, что такое гармония,- и большинству показалось, что он ушёл в сторону от ответа.

Я могу только добавить, что он не влиял на нас энергетически, он вообще не настраивался на нас и наши проблемы: на все внешнее - по горизонтали. Зато он постоянно был настроен по вертикали: как говорится, на волю Бога и свой внутренний контакт с Ним. Он выступал как чистый проводник, и добится от него личной реакции было сложно. При этом он несомненно будил в людях их собственное я. Мы управляли его действиями в большей степени, чем он нашими, поскольку он удовлетворял потребности людей: но лишь те, для которых назрела внутренняя необходимость, а не все. В этом смысле он отнюдь не был медиумом - и одна из его лекций была посвящена тому, что каждый имеет право закрыть двери своей души и сказать нет. Но как веселый человек заражает окружающих своей радостью, а грустный - меланхолией, так и йог транслирует всем подряд свое спокойствие, концентрацию и психическое здоровье. - А что из этого выйдет, больше зависит от потребностей общей гармонии, которой он служит (от потока, который он передает, и от индивидуальной реакции окружащих).