Жаба

Ж А Б А

 
Странные истории случаются иногда в мире, и стоит только открыть глаза, замечаешь, в какой темноте все это время был.

И слушать. Очень важно при этом слушать, отвлекаясь от шумов и прислушиваясь к тому, что там, за пределом. Тогда вдруг начинаешь видеть, как мечутся по миру беспокойные деревья, не цепляясь своими невесомыми корнями совсем ни за что и не нарушая поэтому невидимой гармонии мира. Мечутся и ищут, к какому ветру прислонить свои мягкие ветки, какую птичку приютить, если холодно станет.

Тогда услышишь, как трескается масляная краска на старинных картинах, теряя последние пылинки вечности, застрявшие между слоями.

Что приобретаешь ты тогда и что теряешь, поймешь ты только потом, через много лет и зим, когда станешь прозрачным, как стекло, и когда даже смерть станет для тебя легким временным переживанием, как для ребенка.

Таких существ немного на свете.

И таким существом была маленькая серая жаба, живущая на далеком болоте, затерянном в забытом лесу.

Уже много часов жаба не спала и не ела, мучаясь тем, что знала, что не могла отключить в своем сером жабьем мозгу. Она чувствовала, как от нее тянулись невидимые нитки, связывающие ее со всеми живущими на земле, и каждое движение каждой живущей души дергало эти нитки, не оставляя ее в покое ни на секунду.

Далекие каменные города, голоса, желания и исповеди, проклятия и прощения...

Жаба выпучивала глаза, и в горле клокотала болотная вода...

- Ты - прекрасный цветок, родившийся в таинственном лесу и появившийся передо мной, в моей душе...

 Залюбовалась жаба молочно-белой болотной лилией, распустившейся на поверхности воды тотчас после заката, в тусклом свете первых звезд.

Она слышала шумы и музыку, непонятные звуки, доносившиеся до нее из других миров. Где-то очень далеко, там, где было гораздо больше воды, чем в ее доме, плавали доски и щепки погибшего корабля. А жаба плакала, разговаривая сама с собой и не зная, отчего плачет...

Однажды до нее четко и ясно донеслось - она вздрогнула всем тельцем - что-то больное. Встреча? Жаба прислушалась. Где-то в незнакомом городе, в доме полном света хлопали дверями. Понеслись голоса, бестелесные, очень бесплотные. Жаба задрожала и зарылась головой в тину. И эта знакомая теплая темно-синяя тина показалась ей толстыми, как змеи, проводами. И голоса стали четче: "Что мне делать теперь?... Как мы это переживем?... Теперь... Не зная ничего, не веря?..."... Защелкало, затрещало в голове бедной жабы. Померк и отодвинулся на задний план весь остальной мир, она стала прислушиваться, вздрагивая и страшась... Безумный стук одного сердца и замирание другого... Что это? Где она уже это слышала? Глаза жабы помутнели в отчаянных напряженных попытках вспомнить... "Веря - не веря", - крутилось в голове. - "Что мы можем поделать с тем, кто потерял веру и обрел знание? И почему две величайшие потребности исключают друг друга? Обрел знание и потерял веру?...

То ли захлестнуло вселенную одеялом любви, теплым и легким, то ли билась в клетках всего тела непонятная материя ненависти, не имеющая ничего, ни названия, ни запаха, ничего... И шатались по миру неприкаянные деревья с тоской в глазах и с пожеланием лучшей жизни, самой хорошей жизни...

Шуршали и прерывались голоса, и вдруг, совсем замерев, жаба расслышала слабый голос: "Верь мне, не любя, не зная и не прося, ничего не жди... Прошедшее прошло, что будет впереди? Разве дано узнать..."

Жаба вдруг запела прерывающимся голосом... "Слышишь музыку? Разве это не прекрасно? И песня... И ты... Не надо прощения и слов не надо... Ты - мой прелестный цветок..."

Вдруг жабу дернуло.

Тонкая нить, ведущая прямо в сердце, натянулась как стальная, стала острой и холодной, и полоснула, и зазвенела, заглушая еле-слышный голос:

- Не звони мне больше... Я не люблю тебя...

Струна взвизгнула и оборвалась. И серая жаба оказалась в полной и вечной как мир темноте...

Кто-то пел, из деревьев смотрели любопытные птицы, кто-то где-то смотрел в стену, сжимая в руках еще мокрую от слез телефонную трубку, в которой бились короткие гудки...

Странные истории случаются иногда в мире. Ты услышишь их, если закроешь глаза, если убьешь свой взлелеянный веками слух. Нужно только вздохнуть глубоко всей грудью, и тогда к тебе придет боль птиц, так и не нашедших покоя в голых ветвях деревьев. И, может быть, почудится, как еле-слышно плачет маленькая сумасшедшая жаба на далеком болоте...