Нежный праздник

Страннейшая вещь эта мода. Она распространяется не только на еду (салат Цезарь) и форму туфельного носа (округлый, но не чрезмерно), но и на отношение к праздникам. Сейчас презирать восьмое марта – актуально и вообще хороший тон (bone tone). Принято снисходительно произносить, прищуривая глаза и улыбаясь как бы в никуда: «эти гендерные торжества, Боже мой! Становлюсь поистине гетерофобом!..» Или устало выдыхать, дожидаясь порции льда в виски: «очередное пролетарское гулянье...»
Все очень стильно, очень светски. Негромко хороший джаз, или ритм-энд-блюз, или Полет Валькирий на семи роялях, или Бах в специальной аранжировке. Белоснежный ноутбук с надкусанным яблоком. Неуверенное солнце в дорогом стеклопакете.
И будто бы ты совсем не помнишь холодную весну одна тысяча девятьсот любого года, когда красивая воспитательница с длинными глазами, длинными волосами усадила тебя за маленький столик и вручила ножницы, клей, бархатную бумагу.
Бархатная бумага прекрасная, такая приятная на ощупь, картон тоже прекрасный, по нему весело скользить пальцем, и отлично ложатся акварельные краски. «Подарок для мамы», - объясняет красивая воспитательница, длинные глаза, длинные волосы. И помогает тебе вырезывать цветочек, все лепестки отдельно, и сердцевина тоже отдельно, чудо что такое! Рядом с цветочком наклеивается «восьмерка» контрастного тона, немного напоминающая снеговика, это очень уместно, между прочим. Пусть и первый весенний праздник, но весна в начале марта приходит куда угодно, только не в Россию. В Париж приходит, на бульвар Инвалидов, и на Монмартр. В Германию приходит, на родину непосредственно Клары Ц. и Розы Л. Так что пусть «восьмерка» будет синенькой и определенно похожей на снежную бабу.
Мама улыбается и целует тебя много раз, по радио поет Юрий Антонов о любви, и ты просишь поцеловать бумажный цветок и «восьмерку», и она целует бумажный цветок и «восьмерку».
И будто бы ты совсем не помнишь красного измятого галстука на взмокшей от теплого клетчатого пальто шее - в магазине ЦВЕТЫ по-оранжерейному жарко и очередь. Такая длинная очередь, шумная, несомненно, живая, она извивается гигантской змеёй, королевской коброй. В Мьянме, которая Бирма, есть особый род танцовщиц - Целующие Кобру, такие маленькие девочки со смуглыми лицами, очень нежные. Но ты, скорее всего, пока ничего о них не знаешь. Тем временем очередь подходит, вынимаешь спешно свои рубли, сэкономленные на походах в кафетерий напротив школы. Там приготавливают чудесный молочный коктейль, и ещё есть томатный сок, соль в блюдечке отдельно. Слегка примятая, но прелестная веточка мимозы упаковывается в слои газет с портретом президента СССР, такой был, один.
Мимоза торжественно вручается, мама с наслаждением вдыхает ее тонкий аромат - то ли просто свежести, то ли просто воды, то ли просто секса , и совершенно не вспоминает про Мастера, не уважающего тревожные желтые цветы.
И будто бы ты совершенно не помнишь предпраздничный кокон студенческой лихорадки, когда картофель сварен и остужен, яйца вкрутую очищены аккуратно, селедка разделана, поллитровка «Русской» добавлена по вкусу в канистру с Жигулевским пивом, и верные товарищи нетерпеливо бренчат на гитаре Егора Летова «все идет по плану». «Я сейчас!» - восклицаешь ты, хлопая себя по лбу растопыренной ладонью в свекле – селедкина шуба оставляет кляксу формы осьминога. И ты бежишь по снежной холодной каше, престижные белые, но абсолютно не по-сезону кроссовки полны ледяной воды, но тут на углу непременно продают с лотка конфеты, и их действительно еще продают, и ты радостно хватаешь чуть не последнюю коробку с родными просторами или ассорти. Две автобусные остановки пешком, быстрее, прыжками, тебе открывает мама, она в нарядном платье с черными стилизованными розами в японском стиле, и в вазе тоже цветы – нежные бутоны тюльпанов, преподнесли коллеги, мужской коллектив.
Мама сначала пугается багровой кляксы на твоем лбу, оттирает чистым полотенцем, потом говорит что-то такое, «спасибо тебе, зайка», «спасибо тебе, птичка», «как раз мечтала о шоколадной конфете!», это очень приятно, исполнять желания.
Помнишь, конечно.
Ты резко встаешь, грохаешь стаканом со льдом и виски о дерево столешницы, решительно объявляешь, что плевать на валькирий, восьмое марта – это Мамин день, вы что! И ловишь на дороге такси, потому что ждать нет никакой возможности, хватаешь в парфюмерном магазине новый золотистый «Lancome», немного нервничаешь у кассы – откуда здесь все эти люди, удивляешься искренне, почти вслух.
А все эти люди тоже вспомнили и кривую синюю детсадовскую восьмерку, и лысоватую пионерскую мимозу, и небольшую квадратную коробку «ассорти», а может быть, что-то ещё. Такое же нежное. Ведь нежный праздник сегодня. Мамин день.

Девочки мои, рыбки! С праздником и нас!

http://bezobraznaja-el.livejournal.com/86697.html#cutid1