Это город, в котором вдоль реки Арно цапли вышагивают след в след за Данте, Джотто, Микеланджело, Караваджо. Кажется, в нем невозможно жить. Но жить в нем невозможно прекрасно
Некоторые (как правило, девушки гуманитарной огранки) приезжают во Флоренцию на учебу. Хороший, что называется, вариант. А я пару раз наведывался по делам.
Есть во Флоренции за вокзалом малопримечательная (увы) крепость, Фортецца- да-Бассо. Зато в ней, как Иона в чреве кита, живет дух моды. Там, сменяя одна другую, проходят международные выставки моды «Питти иммаджине». И вот ты передвигаешься сомнамбулой от разноцветных пиджаков (прекрасных, как летняя любовь) к ситцевым галстукам (прекрасным, как любовь мимолетная), дивишься числу охранников у бутика дорогой марки (как будто внутри каждого костюма по Берлускони) и понимаешь, что все эти толпы стилистов, зевак и главредов — тоже Флоренция.
И, самое удивительное, Флоренция тебя принимает. Ты вырываешься из модной толпы на обед (на полчасика, не больше!) — но часа через полтора обнаруживаешь себя над дымящимся флорентийским стейком, весом с килограмм, какие режут исключительно из кьянтийских двухлетних бычков. Запиваешь тем же кьянти в компании местного студента-троцкиста и римской девушки неясных занятий, но ослепительной красоты — и все это где-то близ Санта-Мария-Новелла (той самой, в которой знакомятся герои «Декамерона» во время чумы). Господи, да как я тут оказался?! Я же планировал это на вечер! Но нет, вечером ты на вилле Бардини на противоположном берегу Арно договариваешься с каким-то модником рвануть завтра в Монтальчино и Монтепульчано.
Но и завтра все будет не так: вместо крепости средь виноградников забредешь во дворец Медичи—Риккарди, в капеллу Волхвов, куда ведь давал себе слово не забредать, потому что сплошные туристы, — и вдруг застываешь один (полчаса никого!) в этой волшебной шкатулке, расписанной Беноццо Гоццоли. Там надменные лица в невероятных тюрбанах, там брошенные в вечность гордые взгляды пажей — и вдруг, теряя сознание от счастья, узнаешь тот альбом, который в детстве во время болезни показывала мама. Тогда я не знал, что шкатулка расписана видами Флорентийского посольства 1439 года — последней попыткой воссоединить Византию и Рим; что высокомерный юноша с живым леопардом на луке седла, Джулиано Медичи, будет убит на ступеньках Дуомо...
Это не ты планируешь посмотреть Флоренцию, — она решает, что и когда тебе показать. И в последнюю ночь, заблудившись, ты окажешься у фонтана с бронзовым кабаном на Новом рынке, — этого кабана ты никак не мог отыскать, а теперь трешь ему пятак и смеешься, потому что его братца-клона, в паре с банальным львом, видел недавно в Стокгольме перед Королевской школой искусств…
В Италии и в мире много мест, напичканных историей, но Флоренция — из тех, что поражает смертельно. Рим слишком велик, чтобы собрать в узелок все старые камни, а какая-нибудь Верона чересчур мала, чтобы приезжать еще раз, — Флоренция же как раз то, что надо.
И вот стоишь в последнюю ночь над Арно и склоняешься над водой, как Достоевский над Фонтанкой, — но не потому, что так отчаянно притягивает вода, — а потому, что неудобно у всех на виду плакать.
М-да... В такую историю способен вовлечь во Флоренции всего-навсего камушек. Поэтому вернемся к главным достопримечательностям.
Во-первых, конечно, Дуомо. Наивный турист застывает в восторге перед пряничным мраморным фасадом. Но это обман неопытной души: Дуомо строился шесть столетий, а мраморными марципанами его осыпали в самом конце XIX века. Зато можно поискать в соборе часы, движущиеся задом наперед: их расписывал лично Паоло Уччелло. Но главное — все же гигантский размер знаменитого купола работы Брунеллески.
Возрождение в Италии было эпохой гигантомании. Можно взять машину и рвануть в Сиену — это рядом, семьдесят километров, — и увидеть торчащие стены так и не законченного соборища-дуомища, внутри которых уже понастроено зданий и домов. Смыслом собора тогда было укрыть целую площадь, где в прохладе молились, встречались, устраивали дела, влюблялись, — но сил хватило лишь на молитву и любовь, а не на стройку.
Когда возвели стены флорентийского Дуомо, оказалось, что куполов такого размера не строит никто. И вот тогда появился великий Филиппо Брунеллески, отказавшийся от деревянных каркасов и начавший возводить двойной пустотелый купол из кирпича. По технологии строительство нельзя было остановить ни на минуту, пока кирпичи не сомкнутся. Рабочие бунтовали, Брунеллески паниковал — в общем, никто не знал, не рухнет ли махина. Зато теперь подъем на верхотуру по ступеням между стен купола —целый аттракцион…
Прелесть Флоренции вообще в начинке, в тайном изюме, в семидесяти живых синичках, запеченных внутри детского пирога.
Второй обязательный пункт программы — это Старый мост, Понте Веккьо, один из двух уцелевших в мире средневековых мостов с лавками ремесленников на нем (третий компьютерная графика сохранила нам в фильме «Парфюмер»). Это сказочное сооружение, нашпигованное, к радости туриста, не сильно дорогими ювелирными лавками, скрывает еще одно сокровище — коридор Вазари, тайный ход, ведущий от галереи Уффици на правом берегу Арно к дворцу Питти на левом (выход прячется в гроте в садах Боболи). Коридор был сооружен по требованию Медичи для беспрепятственного общения разных колен семьи. Однако всесильные властители города столкнулись с тем, что какие-то лавочники отказались уступать место, и — что бы вы думали? — коридору пришлось делать зигзаг… При Медичи туда чужаков не пускали, да и сейчас записываться приходится чуть ли не за год. Но попробовать стоит: в коридоре — портретная галерея, 1400 холстов от Рафаэля до Кустодиева…
Однако главная концентрация сокровищ — в музее Уффици, где перед «Рождением Венеры» Боттичелли испытываешь примерно то же чувство, что и в Третьяковке перед Шишкиным, и потом идешь по музею, как по первому тому иллюстрированной энциклопедии искусств (а второй, третий, десятый тома — это во Флоренции любой другой музей и любая церковь, где коротают век то Джотто, то фра Анджелико).
Со статьями из этой энциклопедии, то есть с великими именами, можно сыграть вот в какую игру: взять и выписать в алфавитном порядке с указанием годов жизни. Изо всех периодов, для простоты и густоты, выбрать все тот же XV век, Кватроченто (тогда Данте и Боккаччо будут предшествовать списку, а Караваджо — наследовать). Получится что-то такое: Боттичелли (1445-1510), фра Анджелико (1400-1455), Брунеллески
(1377-1446), да Винчи (1452-1519), Гирландайо (1449-1494), Липпи (1406-1469), Макиавелли (1469-1527), Микеланджело (1475-1564), Рафаэль (1483-1520), Уччелло (1397-1475), —что называется, сосчитай, сколько фамилий тебе известны. Зона пересечения дат и будет эпохой, когда Рафаэль наступал на пятки Микеланджело (да так и было как минимум в одном смысле).
Как-то вот так, картина говорит с камнем, камень с именем, слой просвечивает сквозь слой, как принято в технике лессировки. Можно устроить квест по обычной истории: где началась война гвельфов с гибеллинами? — Да вот, извольте: близ Поросячьего рынка высится гвельфская башня Адимари, а у Старого моста — гибеллинская башня Амедеи, тут все и сцепились, таблички с цитатами из Данте подтверждением… А если не полениться найти башню Кастанья, то там заседали приоры республики, и Данте был приор, за что при смене властей из Флоренции и был изгнан… Поросячий рынок, гвельфы, Старый мост, Данте — просвечивающаяся сказка. И самое невероятное, что внутри нее вполне можно жить
http://www.geo.ru/puteshestviya/florentsiy...
