Пока за эту неделю в мире говорили больше всего о малазийском лайнере, с которым случилась совершенно террористическая детективная история, о которой, похоже, можно скорее писать романы тогда более правдивые, чем правдоподобные. И мы не знаем, какая. И, вот, пока мир обсуждал эту историю, в России кончилась эпоха стабильности и началась совсем другая эпоха вслед за маленькой победоносной аннексией Крыма. Американцы выкатили санкции, сначала незначительные санкции, потом вторую серию санкций, которая на этот раз была уже не окончательна, но очень серьезна, которая коснулась людей из ближайшего круга Путина, как они написали. И самое серьезное – это важны не только сами имена, но и формулировки, которыми они их сопроводили, потому что когда американцы выкатили санкции против банка «Россия», они назвали его «личным банком высших чиновников РФ». Когда они выкатили санкции против Геннадия Тимченко, они заявили, что Путин имеет инвестиции в Гунворе и может иметь доступ к активам Гунвора. Когда они выкатили санкции против Юрия Ковальчука, они назвали его «личным банкиром Путина». И против Аркадия и Бориса Ротенберга, соответственно, американское казначейство указало, что они сделали миллиарды долларов в контрактах для Газпрома и для зимних Олимпийских игр в Сочи, которые были даны им Путиным.
Еще раз повторяю, это не самые серьезные санкции (сейчас я объясню, почему). И, собственно, почему, да? Очень правильно построена ситуация с эскалацией конфликта в данном случае со стороны Запада, потому что, ну, с точки зрения теории конфликтов правильно конфликт развивается тогда, когда у вас всегда есть в запасе следующий шаг, когда вы всегда можете позволить противнику отойти назад и когда у вас есть Exit strategy, стратегия выхода.
Вот, если вы посмотрите на первые санкции, которые всех заставили улыбнуться, то министр иностранных дел Швеции Карл Бильдт прямо сказал, что первые санкции были предназначены для того, чтобы послать сигнал Москве, что если она пойдет дальше, то последуют более серьезные санкции. Они не заметили этого сигнала, и вот сейчас происходит второй раунд.
Со, действительно, потому что ключевой вопрос сейчас уже понятно не Крым. Понятно, что Крым – это ситуация, которая съела, аннексия произошла, ее одобрило явно большинство населения. Впрочем, там исторические примеры: аншлюс Австрии тоже большинство одобрило. И мне очень странно видеть слова Илларионова или, там, Юлии Тимошенко, на которую он ссылается, что там, типа, 34% одобрило. Мне кажется, это довольно смешные данные, хотя понятно, что это были вряд ли те 95%, которые официально объявлены. Экзит-поллы там, если я не ошибаюсь, были 93%. Ну, значит, сделаем еще поправку на то большое количество людей, которые приехали в Крым отовсюду с территории РФ голосовать и были вписаны. Но всё равно там как ни крути, ну, меньше 80, а, скорее всего, в районе 90 не получается.
То есть Крым – это заигранное дело. Сейчас речь идет не о Крыме, сейчас речь идет о том, будет ли Россия претендовать на юго-восток Украины. Будет ли война, собственно, с Украиной уже не за Крым, а за юго-восток Украины? Потому что, во-первых, понятно, что Крым без юга и юго-востока, ну, это такой чемодан без ручки, просто им тяжело технически управлять. Ну и кроме того, пока до сегодняшнего дня российские власти достаточно агрессивно себя вели. Они прямо давали понять в переговорах Западу, что на Украине происходит бардак, без нас вы в Украине ничего не сделаете. И, так сказать, для того, чтобы получить нашу помощь, вы должны изменить Конституцию Украины, федерализовать ее и, соответственно, практически в переводе на русский это означало: «Если вы не хотите, чтобы мы захватили юго-восток силой, пожалуйста, отдайте его нам сами».
И вот в этом смысле я думаю, что водоразделом того, что всё это продолжается, послужила, конечно, речь Путина 18 марта в Совете Федерации, в которой он заявил, что после революции большевики, цитирую дословно, «включили в состав Украинской союзной республики значительные территории исторического Юга России. Это было сделано без учета национального состава жителей, и сегодня это современны юго-восток Украины», в котором было явно заявлено, что легитимной исполнительной власти на Украине до сих пор нет и разговаривать не с кем.
То есть вот очевидно именно эта активность, именно эти заявления и то, что дальше происходило в Украине, все вот эти вот многотысячные демонстрации в Харькове и Донецке, и так далее, и народные губернаторы, которые, вдохновившись примером премьера по кличке «Гоблин», захватывают сначала здания администрации, а потом казначейства. Ну, видимо, потому, что они думали, что в казначействе – там деньги. Я думаю, что там народный губернатор простой, он понимает, что раз есть казначейство, значит, надо туда забежать. Но как выясняется сейчас, надо было забегать не в казначейство, а в квартиру экс-министра энергетики Украины, в которой обнаружилось я не помню, сколько там килограмм золота и 4,5 миллиона наличными на семечки. Настоящие деньги, конечно, мы понимаем, хранились в другом месте.
Это очень серьезные санкции. Привет... Вот, господин Якунин, который у нас объясняет, какой он честный, но теперь ему придется это объяснять не российским слушателям, а, в общем-то, и на Западе. Там вот сейчас Навальный отправил запрос по поводу непреодолимой стены, которая воздвигнута между должностью самого господина Якунина, главы РЖД и бизнесом его сыновей, которые, в частности, случайно один из сыновей строит гостиницы именно там, на площадях привокзальных, которые арендуются у той же самой Российской Железной Дороги.
И я, в общем-то, хочу напомнить нашим крупным государственным чиновникам судьбу человека, которого звали Джеймс Эбори. Это был мелкий уголовник, который подворовывал в супермаркетах английских, пока его кореша не пришли к власти в Нигерии и он не стал губернатором одной из провинций. Ну, собственно, он продолжал делать то же самое, что делал всякий мелкий уголовник, назначенный губернатором или, допустим, президентом Украины. А потом его в Англии арестовали и он получил 13 лет тюрьмы.
Вот, наши чиновники должны понимать, что сейчас им грозят примерно ровно такие же санкции, что, естественно, все эти списки не случайны. Что та же самая Англия хотя бы и скушала убийство Литвиненко, все-таки, насколько я знаю, когда многие российские граждане проходили пограничный контроль, то, скажем, некоторых из них, представляющих интерес, попросту останавливали и там с ними беседовали какие-то вежливые люди. Не вежливые зеленые человечки, но какие-то другие человечки, тоже вежливые. И, видимо, вот эти вот русские граждане, чтобы остаться в Лондоне, тоже что-то рассказывали. И думаю, много интересного нарассказали.
Поэтому мы видим, уже началось шевеление. Мы видим, уже вдруг компания Гунвор заявила, что 87% акций, принадлежащих господину Тимченко, было за день до наложения санкций продано господину Торбьерну Торнквисту. Объявили об этом на следующий день после введения санкций. Но вообще напомню, что если выяснится, что эта сделка притворная, то мало не покажется ни господину Торнквисту, ни кому еще.
И понятно, что вот это та ситуация, когда будут бить уже не по паспорту, а по морде. Понятно, что в данном случае за тем, что это бизнес сына, сестры, за этим не спрячешься.
Европейские санкции, очевидно, будут менее жесткими. Собственно, ну, мы видим, на самом деле, что Европа не ужесточает санкции, она просто следует по пути США и понятно, почему. Потому что Европа более тесно связана с Россией экономическими узами, и многие экономические санкции, которые наложены на Россию, бьют бумерангом и по Европе.
Но мне кажется, самое интересное – это реакция третьей страны на то, что происходит, о которой никто не говорит, потому что этой реакции нет, которая называется Китай. Вот эта реакция заключается ничего... И, собственно, еще раз повторяю, что, в принципе, санкции выстроены совершенно правильно. У США есть несколько серьезных козырей в запасе. Во-первых, это ужесточение санкций, которые направлены против ближнего круга друзей Путина, просто уголовное преследование. Во-вторых, как ни странно, не забудем о такой возможности как, там, личная дискредитация российского руководства, потому что, в общем, США обладают технической возможностью слушать телефоны по всему миру, как мы знаем из господина Сноудена. Ну и представьте себе, что России устроят такой персональный Викиликс.
Третье и самое главное, о чем я уже говорила, что американцы могут радикально обрушить цену на нефть и газ, как это сделал Рейган в 1991 году, вернее, как это сделал Рейган в 80-х, для чего, собственно, надо начать разрабатывать сланцевый газ в Польше и Украине, разрешить экспорт сланцевой нефти из США. И еще один вариант – это снятие эмбарго с Ирана, который в таком случае... Кстати, это Иран давно хочет занять место России на европейском нефтяном рынке с катастрофическими, конечно, для России последствиями.
Однако, сейчас не 1991-й год, и мне хочется заметить, что многие из этих мер или не могут быть реализованы как в свое время реализован был весь комплекс мер Рональдом Рейганом против Советского Союза. Или они могут возыметь серьезный обратный эффект.
В частности, в отличие, скажем, от конца 80-х годов сейчас бюджет Саудовской Аравии перестает сходиться при цене ниже 85 долларов за баррель. Понятно, что если Саудовская Аравия увеличивает добычу, то она может как-то компенсировать это падение. Но мы видим, что разъелся не только российский бюджет, разъелся и саудовский бюджет, и Саудовская Аравия вряд ли будет согласна ронять цену сильно ниже.
Кроме того, в отличие от советских времен, конечно, российская экономика очень сильно переплетена с европейской на частном уровне. Ну, скажем, в Лондоне проживает 200 тысяч русских. В основном, это инвестиционные визы. Инвестиционные визы – это 3 миллиона фунтов вложений в британскую экономику. Предположим, что эти инвестиционные визы есть только у четверти проживающих, остальные – это там члены семьи, дети, внуки, бабушки. Умножаем 3 миллиона на 50 тысяч. Значит, по-моему, это 150 миллиардов фунтов стерлингов, соответственно, вложенных в экономику Великобритании. Ну, вот, невозможно эти деньги так арестовать, как арестованы были счета компаний иранских.
Ну и, наконец, самое главное, о чем я хочу сказать, заключается в том, что уже значительная часть крупных российских компаний перевела счета, например, в Гонконг. И, соответственно, санкции со стороны ЕС только усилят процесс смещения финансовых рынков к Востоку. И, соответственно, главный, кто выигрывает от санкций, это, конечно, Китай. Китай вообще в последнее время очень часто, практически во всех конфликтах, в которых участвует Запад, напоминает ту обезьяну, которая сидит и ждет, пока ей достанется банан, за который дерутся два волка. То есть обратите внимание, что когда российские чиновники говорят, что, типа, мы перестанем нефть и газ поставлять в Европу, а будем поставлять в Китай, это довольно смешно по причинам, о которых я скажу чуть ниже. А, вот, что Россия из сырьевого придатка Запада превратится в сырьевой придаток Китая, это как раз вполне вероятно. Понятно, что Россия от этого теряет много. Но от этого выигрывает не Запад, а выигрывает Китай.
То есть, вот, вообще заметьте, что там времена 1991 года, времена Бури в пустыне прошли. В отличие от Бури в пустыне Запад явно ни при каких обстоятельствах не будет вступать в вооруженный конфликт со страной, которая там, скажем, как Ирак при Саддаме Хусейне решила пересмотреть международно признанные границы. И в отличие от времен президента Рейгана, Запад не может выиграть экономическую войну против страны-изгоя. Еще нет ни одной страны-изгоя, в которой в результате экономических санкций сменилось правительство, а ровно наоборот мы видим, что в большинстве этих стран очень укрепилось правительство, которое объясняет все экономические трудности страны словами, что «вот это нам американка гадит». И, вот, если Запад начнет эту войну в полную силу, то очевидно, что ее выиграет Китай.
Собственно, что может?.. Вот я тут перехожу к вопросу о том, что может сделать Россия в ответ на эти санкции. Ну, на самом деле, ничего. Вот, нельзя симметрично ответить, ну, потому что вряд ли у президента Обамы есть знакомые, так сказать, относительно которых можно заподозрить, что они стали миллионерами, благодаря дружбе президента с Обамой и хранят при этом деньги в российских банках.
Соответственно, все угрозы о том, что Россия прекратит поставки газа в Европу, они достаточно смешны, потому что уже... Собственно, доля поставок газа в Европу российских и без того сокращается – она с 2006 года, года, когда, напомню, была газовая война с Украиной и мы перекрыли задвижку, она, собственно, упала с 40% до 25%. Ну, если точнее, с 39% до 25%. Это очень серьезное падение за 7-8 лет. И, собственно, это как раз падение, которое очень хорошо показывает, что вот та газовая война – она была построена неправильно с точки зрения теории конфликта. Тогда Кремль сразу применил верховную санкцию, отрезал Украину от газа, после чего у него ходов не осталось. И, собственно, я не буду обсуждать такие слова как типа «мы продадим (как обещает советник президента Сергей Глазьев) свои долларовые запасы и тем самым обрушим американскую экономику». Ну, во-первых, в России, если я не ошибаюсь, 136 миллиардов долларов золотовалютные резервы, находящиеся в долларах. Кстати говоря, там были слухи, что они проданы на прошлой неделе (104 миллиарда). Они, все-таки, не проданы, они просто задепонированы в банках других юрисдикций, чтобы не попасть в случае чего под санкции. Так вот если они будут проданы, все 136 миллиардов, ну, если они будут проданы сразу, это достаточно ничтожная сумма, незначительная сумма, чтобы обрушить американский рынок – она слегка, конечно, вызовет рост процентной ставки. Но прежде всего она абсолютно обрушит цену тех самых золотовалютных резервов, которые Россия продает, то есть мы продадим себе в убыток. Если мы будем продавать постепенно, то я просто напомню, что Федеральная Резервная Система покупает ежемесячно 35 миллиардов тех же самых Treasury Bonds, тех же самых казначейских облигаций. И, соответственно, 136 миллиардов она как-то за 4 месяца купит и не заметит.
Вообще заметим, по итогам всей этой истории очень многие говорили, что Обама – слабый президент. Заметим, что президент Обама не слабак. Он - социалист. Это две большие разницы. Социалист – это человек левый либерал, который искренне верит в то, что американцы неправильно себя ведут в мире, в империалистическую американскую политику, которую надо вести по-другому, и так далее, и так далее. Который искренне извиняется перед арабами, что их обидели, и думает, что после этого всё будет хорошо.
Но когда такой, в общем-то, идейный человек ведет политику и пытается устроить перезагрузку с Россией, и видит, что никакую перезагрузку невозможно устроить не из-за плохой воли американцев, а из-за злой воли Кремля, то, соответственно, вот... Еще раз повторяю, слабый президент и социалистический президент – это две разные истории.
Как я уже сказала, тем, кто надеется, что сейчас в России плохо станет с экономикой, зашатается режим, еще раз повторяю, не было случая, чтобы режим пал из-за санкций. Ну, единственным небольшим исключением является, собственно, режим Януковича, который уже шатался и который уже падал, но который, действительно, упал в тот самый момент, когда европейцы арестовали просто счета его корешей и не только корешей, но и других... Так сказать, когда стало ясно, что Европа введет санкции против окружения Януковича. Но это, простите, все-таки, совсем какой-то *** режим, который, ну, просто карикатурный и реально хранил все деньги в западных банках.
Ну, в любом случае эпоха стабильности кончилась. Кстати, она кончалась уже и так. Российская экономика, в общем, уже переживала тяжелые времена и, в общем, легко теперь это списать на внешнего врага.
Кстати, вообще, конечно, самое главное – это что будет дальше. Будет ли война с Украиной? И как я уже сказала, сейчас всё выглядит печально, потому что на сегодняшний момент, как я уже сказала, открытым текстом говорится чиновниками на переговорах, что Запад не сможет решить проблем Украины без России. Если вы хотите, чтобы Россия вам помогала решить эти проблемы, надо изменить Конституцию Украины в сторону федерализма. А в переводе на русский: «Если вы не хотите, чтобы Россия ввела войска на юго-восток, вы должны его отдать России сами». Если это позиция просто блеф, чтобы получить Крым, то, конечно, всё в порядке. Если эта позиция не блеф, то, конечно, всё очень тяжело, потому что она по форме грамматически правильна, а по сути она является издевательством. Ну, это как предложить человеку «Если вы не хотите, чтобы мы ограбили вашу квартиру, то давайте делиться сами». Ну, ответ: «Ну, тогда давай вперед, я полицейских вызову. Может, помогут».
Вот, тут возникает множество проблем. Если эта война будет, то как она будет вестись? Ну, вот, самое неприятное, если она будет вестись из-за спин женщин и детей, потому что я напомню, что Владимир Путин объявил на своей пресс-конференции, что пусть они попробуют стрелять в своих людей, за которыми мы будем стоять сзади, не спереди, а сзади. Пускай они попробуют стрелять в женщин и детей. Это можно было назвать просто словами, но мы видим, что очень похожим способом был взят штаб ВМФ в Крыму. Там наступали гражданские лица, там не наступали военные, там были женщины, украинские военные не решились в них стрелять. Это, конечно, очень эффективный с военной точки зрения способ, но, все-таки, применение такого способа в центре Европы – оно чревато.
А во-вторых, что проблема? На юго-востоке пока не видно таких особых сил, на которых Россия могла опереться, потому что в Крыму с 2008 года хотя бы имеется вот это самое русское единство с премьером «Гоблином» во главе. Она хотя получила на выборах 4% голосов, это была хоть какая-то организованная структура.
Вот, на востоке таких организованных структур пока нет. Мы видим, что нельзя, не собираются администрации, которые предлагают, просят Россию принять их в состав. Это в лучшем случае какие-то граждане, которые чего-то делают на митингах. Понятно, допустим, что Ринат Ахметов будет поощрять донецкие беспорядки, он будет торговаться с нынешними украинскими властями. Ну, так в Китае во время крупных восстаний местные пираты и разбойники переходили на сторону то императора, то повстанцев и там получили в ходе переговоров повышение в чине.
Ну, в общем, с одной стороны, я сомневаюсь, что Ринат Ахметов выберет Россию, особенно при таком уровне санкций. А с другой стороны, я очень боюсь за то, что... Вообще мне сложно понять, до какой степени то, что произошло с Крымом, было манипуляцией, собственно, премьера по кличке «Гоблин» и его окружения. Точно так же, как не сложно понять, до какой степени то, что произошло во время российско-грузинской войны, было частично манипуляцией со стороны президента Кокойты, очень похожего по психологии. Вот, если... Там одна из версий событий, которые все развивались очень спонтанно и без особого плана, как раз, судя по всему, свидетельствует о том, что первоначально планировалась скорее независимость Крыма, уже был назначен референдум на конец мая. И вдруг всё было переиграно, и вдруг произошла аннексия, или вхождение (называйте, как угодно). И понятно, что при этом там большую роль играли интересы новой крымской элиты, вот этого премьера Аксенова («Гоблина»), который вдруг оказался перед возможностью делить большие деньги. И если на юго-востоке Украины найдутся такие же люди, которые станут убеждать Кремль, что вот они-то и есть местный украинский народ, местный российский угнетенный народ, давайте быстрее денег, то всё может кончиться очень плохо.
Вот, собственно, каждая новая новость вселяет неуверенность, там, будет не будет (можно гадать). Потому что, конечно, не совсем понятно, зачем штурмовать украинские военные базы, почему не дать Украине отвести своих солдат? Ну, это еще ладно. Там, зачем захватывать корабли? Корабли, все-таки, есть военная собственность Украины – они вряд ли подлежат национализации как, я не знаю, какой-нибудь пивной бар или заправки, которые сейчас будут делить новые украинские власти, поскольку они, в общем, этим занимались с начала 90-х годов.
Хочу также отметить, что война против России, вторгшейся на юго-восток, для революционного украинского правительства стратегически выгодна по той же самой причине, по которой революционной Франции оказалась выгодна война против австрийских контрреволюционных агрессоров. Это было событие, тогда сплотившее нацию, даже событие, породившее нацию. И, вот, если нынешние украинские руководители сами согласятся на все условия Кремля, ну, они потеряют власть. Если они откажутся и Кремль введет войска, они призовут сопротивление, они станут отцами нации. Понятно, что отцами нации быть лучше, чем потерять власть. То есть, вот, еще раз очень возможно, что текущая переговорная оппозиция «Измените Конституцию Украины так, как надо России, если не хотите, чтобы мы перекроили карту Украины силой» является блефом, призванным заставить Запад смириться с аннексией Крыма. Но, вот, если это не блеф, а реальная позиция, то я не вижу ничего, что бы предотвратило войну кроме естественного нового раунда санкций, потому что может сложиться ситуация, при которой Украине нечего будет терять, а Путину некуда будет отступать.
У меня еще несколько вопросов о цене присоединения Крыма. Вы знаете, я хочу об этом поговорить, потому что это очень интересный вопрос. И, собственно, самая неинтересная часть этого вопроса техническая, а самая интересная – стратегическая.
Цену уже посчитал покойный наш коллега Александр Петрович Починок. Только 80 миллиардов рублей – это те деньги, которые придется тратить на пенсии в Крыму. Это больше трети дефицита Пенсионного фонда. Напомню, например, что ради уменьшения этого дефицита, были вдвое увеличены, скажем, в прошлом году отчисления с индивидуальных предпринимателей, что обещало 2,5 миллиарда долларов. В результате, естественно, никаких 2,5 миллиардов не получилось, получилось 1,5 миллиарда, а 720 тысяч самозанятых сдали свои регистрационные свидетельства.
Ну, бюджетники, понятно, это копейки. Есть еще инфраструктура, которой снабжается Крым, полуостров исключительно с Украины, - это электроэнергия, это тот же газ, это связь. И самое главное – это вода. Потому что если электроэнергию в какие-то обозримые времена можно наладить, то снабжение водой, которой только питьевой водой Крым обеспечен всего на 60%, наладить чрезвычайно сложно. Это будет, конечно, бездонная кормушка, бездонные деньги значительно больше Олимпиады. Тоже это было бы ничего (на инфраструктуру нужно тратиться), но, к сожалению, мы, например, имеем пример Сочи, в котором траты на инфраструктуру не были сопряжены с каким-то экономическим подъемом. Тот, кто знаком с владельцами компаний, строивших для Сочи, тот знает, что у них просто большие глаза, что им месяцами не платили, что многие компании просто ушли с подрядов, так и не получив своих денег (на это место пришли другие компании, которые тоже не получали деньги до той поры, пока уже буквально за несколько месяцев до начала сдачи объектов с круглыми глазами прибежал премьер Козак, и вот тогда просто под личным контролем Козака начали выплачиваться деньги). Знают, что в Сочи были заняты гастарбайтеры вместо русских рабочих, то есть никакого подъема национальной занятости не произошло. И, в общем, мы знаем, что так, как у нас строятся подобные стройки, там, ну, в общем, довольно всё будет печально.
Кроме того, Крым – это, прежде всего, курорт, это сейчас самая южная и райская по климату часть России. В советское время это была всесоюзная здравница. Сейчас не советское время, сейчас рынок. А туристическая отрасль за немногими исключениями это чисто рыночная отрасль. Ну, вот, невозможно заставить частного человека поехать в дорогой хлев, если он может за половину этих денег съездить в дешевый дворец.
Ну и, к сожалению, то, что было всесоюзной здравницей в советское время, сейчас на фоне рыночной конкуренции, да еще за 22 года бардака превратилось в хлев. Это, вот, там Жигули на фоне иномарки, причем там ржавые Жигули, которым 22 года, не ездили – с них только воровали запчасти. Украинцы, естественно.
Российские предприятия имеют право вычитать из зарплат причитающихся в Фонд социального страхования деньги на путевки для сотрудников. В том случае, если сотрудников отправили на территорию России (я не сомневаюсь, что в этом году всех обяжут отправлять в Крым). Однако, здравница – это не всё. В Крыму есть десятки тысяч людей, которые в летний сезон сдают свои частные халупы. При этом последние годы только 25% отдыхающих приезжали из России, 75% приезжали с Украины и других стран СНГ. Понятно, что эти 75% будут потеряны.
И даже всё это не самое важное, а вот важно что. Теоретически Крым может стать прекрасным местом для отдыха. Но соревноваться ему придется не с подмосковным пансионатом, ему придется соревноваться с Кипром, Турцией, Бали, Мальдивами, с пятизвездочными отелями в Турции, где фантастическое качество вышколенной прислуги предлагается по очень низкой цене. Соревноваться можно? Можно. Для этого нужно несколько вещей. Во-первых, нужна высокая рождаемость и никаких социальных выплат, извините. Вот, никаких пенсий, пособий населению на бюджетников и пенсионеров. Вот тогда как в Анталии окажется, что вы приезжаете в отель, вас встречает вышколенный персонал, который дрожит над тем, чтобы не потерять место, а вас встречает там не браток, который приучился к свободе обращения с всем окружающим в ходе того, что сейчас происходит в Крыму.
Во-вторых, за 22 года бардака прибрежная полоса Крыма представляет собой череду из полуразвалившихся, бандитским способом приватизированных советских пансионатов и новых кафе, построенных прямо по той же технологии, по которой в Бразилии строят фавеллы. И оглашающих воздух по ночам истошным роком.
Отдыхать в этой обстановке может либо бюджетник, либо бомж. Чтобы привести туда рыночного отдыхающего, надо снести всё, построить Хилтон. Это затруднительно, потому что, во-первых, Хилтон в Крыму по определению строиться не будет. А во-вторых, кафе в стиле фавеллы и развалины пансионатов принадлежат тем самым браткам, которые сейчас воскресли из небытия 90-х и, собственно, контролируют Крым.
В-третьих, часть береговой линии Крыма занято роскошными поместьями украинской элиты точно так же, как такими поместьями уже российской элиты занят Сочи. Очевидно, что эти поместья будут переданы новым хозяевам, но будут сохранены как класс. И проблема заключается в том, что такие поместья несовместимы с рыночным курортом. Вот, рыночный курорт требует непрерывной береговой полосы и отсутствия автоматчиков и колючей проволоки.
Вот, если кто был в Монако, то он помнит, что там виллы стоят вплотную к берегу. Но вдоль берега между виллами и морем идет бетонная дорожка, по которой можно гулять. Это важнейшая часть инфраструктуры, потому что курорт не бывает без общественного пространства. Владельцы очень дорогих особняков в большинстве своем не могут выйти голыми к морю, потому что вот дорожка. А поместье в отличие от общественного курорта к морю выходит. А тех, кто попробует к морю пробраться как там эколога Ветишко, сажают.
То есть Крым будет, по всей видимости, как и Сочи отражать социальную структуру современной России. То есть сверху будет поместье для сверхзнати, там те же самые фигуранты американских списков вряд ли сейчас смогут отдыхать за рубежом, вот они будут строиться в Крыму. С выходом к морю, с вертолетными площадками, с колючей проволокой, с вежливыми зелеными человечками, которые их охраняют. Снизу будут сомнительные пансионаты, там кафе с адской музыкой для бюджетников и люмпенов. Значит, за свои деньги человек там отдыхать не будет – только за госресурсы или за деньги предприятия.
Теперь еще один момент. Мы знаем, как осваивались деньги на инфраструктуру Южной Осетии. Ну, боюсь, что в случае господина Аксенова деньги будут расходоваться похожим образом.
Но самое главное другое. Я хочу вернуться к тому, с чего начала, присоединение, аннексия Крыма (говорите как угодно), маленькая победоносная аннексия будет стоить нам гигантских денег. Покойный Александр Починок насчитал 3 триллиона рублей. И вот в этом, собственно, главная разница между войнами в прошлом и войнами в настоящем, и причина того, по которой разумные государства перестали вести войны, аннексировать территории. Не потому, что это аморально, а потому, что это невыгодно. Мы вообще говорим «война» и не задумываемся, что там тысячу лет назад и сейчас под этим словом разумелись процессы с совершенно разным экономическим наполнением. Настолько разным, что кроме как сам акт убийства как верховный довод правоты их ничто не связывает. Потому что война в древности и в средневековье была прежде всего способом наживы. Но получить территорию тоже было хорошо – это был акт такой, долговременной наживы.
Вы представляете, Аттиле или Карлу Великому бы сказали «Слышь, парень, ты завоевал Крым, теперь тебе придется платить пенсии» – «Какие пенсии? Я Крым завоевал, я всех мужиков перерезал, стариков перерезал, баб продали на рынке, ну, кроме тех, которых оставили себе на постели. У нас теперь рабов много, у нас кое-какое золотишко, которое посдирали с отрубленных пальцев. Какие пенсии? Кому? Рабу, которого продали на рынке?»
То есть тысячу лет назад, 300 лет назад, даже 200 лет назад в значительной степени война была капиталистическим предприятием с целью извлечения прибыли: ты инвестируешь в доспехи и орудия производства победы, которые называются «воинами», они приносят тебе новую прибыль. Ты получаешь плоды грабежа, преданных людей, которые обязаны тебе прибылью, плюс территорию, которую ты им раздаешь и которая там приносит налоги.
Вот, сейчас всё изменилось. Когда Екатерина завоевывала Крым, это еще раз, повторяю, было стратегически прибыльное предприятие – устранялась опасность набегов, прокладывался путь к Константинополю, овладение которым было главной мечтой российской короны, ну и, наконец, самое простое: богатство страны было производным от количества пригодной к земледелию или хотя бы скотоводству земли. Вот, чем больше такой земли, тем больше население. Чем больше население, тем больше богатство. Вот, какая прибыль от Крыма сейчас, соответственно, вот считайте.
И еще об одной вещи я хочу сказать, которая меня довольно удивляет, что за всю историю этой пока еще не войны никто не произнес слова «газ». А между тем это слово, которое очень много объясняет и в причинах самой войны, и вообще в мотивах поведения Кремля.
И вот я начну, все-таки, с 2005 года, когда Россия подписала с Германией контракт на строительство Северного потока, и сразу после этого Кремль вдруг заявил, что Россия теперь энергетическая сверхдержава. Но довольно странное это было заявление, потому что вообще-то те страны, экономика которых строится на снабжении сырьем других стран, обычно называются «сырьевыми придатками». То есть это такой был важный разведпризнак, он показывал, как Кремль себя воспринимает во внешнем мире. Но после этого посыпались заявления, что газ – это наше энергетическое оружие, что, вот, мы с его помощью сделаем с Европой всё, что хотим. При этом одновременно от Европы Москва требовала продать ей газораспределительные сети.
Вот это было еще страннее, потому что... Ну, вот, согласитесь: человек пришел в спортивный магазин и купил там бейсбольную биту, и ему эту биту продают, по умолчанию полагая, что он собирается играть в бейсбол. Он поднимает биту вверх и говорит «Вот это мое оружие. Ща я вам как покажу!» Ну, очевидно, что второй биты ему никто не продаст, потому что он сам заявил, что бита ему нужна не для бейсбола. Вот, точно так же и случилось с планами газового блицкрига относительно Европы, потому что в тот момент, когда Россия сама стала заявлять, что газ – это не товар, а оружие, то, вот, после этого газопроводы как-то ей не стали продавать, а вместо этого приняли Энергетическую хартию.
Причем, самое неприятное во всем этом был вопрос. Ну хорошо, допустим, газ – это оружие. Но зачем же кричать об этом на всех перекрестках? То есть проблема была в том, что когда Россия не только собиралась использовать газ как оружие, но и в том, что когда она открыто хвасталась этим, она сама себе перекрывала такую возможность.
Вот, даже если говорить о сегодняшней ситуации, то очевидно, что Европа, которая на 40% зависит от российского газа как в 2006-м и не имеет никаких альтернативных возможностей, была бы куда покорней, чем Европа, которая зависит от российского газа всего на 25% и имеет там множество запасных планов и альтернативных вариантов, которые, в общем, находятся в самом разгаре воплощения.
Но дальше началась очень важная история, когда, напомню, что, начиная с 2005-го года по 2007-й приблизительно, внешняя политика России приблизительно подчинялась цели, которая называлась «Мы вам месторождения, вы нам газопроводы». То есть практически при каждой встрече с высшим руководством любой из европейских стран поднималась эта тема: «Если вы хотите инвестировать в наши газовые месторождения, вы должны продать нам свои газораспределительные сети».
В общем, это было очень странное предложение, потому что, опять же, по грамматической форме правильно, а по сути оно выглядело странным, потому что... Ну как? Российские газовые месторождения, прежде всего Штокман, дорогие, труднодоступные. Россия нуждалась в деньгах и, прежде всего, западных технологиях для их разработки. Все-таки, король здесь в такой ситуации покупатель, а не продавец. Ну, вот, с какой стати Запад, без технологий которого Россия не могла бы осваивать Штокман, должен был за привилегию вложить туда свои технологии и деньги, отдавать еще и газовые сети, про которые Россия сама объявляла, что это наше энергетическое оружие?
То есть это представьте себе мясник в супермаркете говорит покупателю: «Слушай, я продаю тебе мясо, но оно скоро закончится. Ты можешь вложиться в мою мясную ферму, но за право сделать это ты должен мне отдать половину кухни с газовой плитой. И учти, что я ее буду выключать, если ты будешь неправильно себя вести». Ну, вот, понятно, что никто не стал бы инвестировать в такого странного мясника. Вот, примерно то же случилось с российскими газовыми месторождениями, потому что были грандиозные планы разработать Штокман, отправить его газ на американский газовый рынок. Ну, как-то они не сбылись. Тоталь купил, правда, долю в Штокмане. Но, собственно, ни о какой разработке российских газовых месторождений, располагающихся на севере, в обозримое время там просто не идет речи, потому что они в значительной степени оказались неконкурентоспособными по сравнению со сланцевым газом, особенно при российской норме воровства.
Соответственно, к 2007 году уже появился серьезный конкурент газпромовскому газу на европейском рынке – это был сжиженный газ. Дело было в первую очередь в терминалах для его разгрузки. А к 2008 году случился, с одной стороны, кризис, а, с другой стороны, появился в большом количестве сланцевый газ, который обрушил мировые цены на газ. США, благодаря сланцевому газу, обогнали по добыче газа Россию, выйдя на первое место в мире, и рынок США для Газпрома, в общем, на сегодняшний момент закрыт в принципе.
Еще более неприятной была реакция Газпрома на феномен сланцевого газа, потому что в Газпроме принялись рассказывать, что сланцевый пузырь вот-вот сдуется. И, в общем, это было довольно неприятное зрелище, потому что... Ну как? С одной стороны, там газ для России был одним из важнейших факторов внешней политики. Одновременно Россия сама себе (НЕРАЗБОРЧИВО), устраивая газовые войны и рассуждая о том, что, вот, с помощью газа мы будем строить Европу.
При этом проблема, понятно, была не в сланцевом газе, она была глубже. Проблема была в том, что рынок энергоносителей – это именно рынок. Газ не является ни философским камнем, не является уникальным суперкомпьютером, который можно купить только в одном месте. Это просто некоторое количество калорий, которые сжигают в печке. Есть условия по этим калориям, которые не выгодны или не приемлемы, и, вот, если это неприемлемо, всегда можно найти какие-то другие калории. Ну, не нашелся бы сланцевый газ, нашлось бы что-то другое. Там, стали бы строить больше ядерных электростанций, запустили бы больше угольных, что, кстати, сейчас и делает Германия.
И, вот, я обращаю ваше внимание, что, видимо, в значительной степени поворот внешней политики России связан как раз с крахом этой идеи о том, что мы всё можем сделать с помощью газа. И вот там значительное количество времени Кремль ждал, что сланцевый пузырь сам лопнет, а вот он всё не лопается и не лопается. И обратите внимание, что вся эта история с Украиной начала происходить тогда, когда Янукович (это было как раз незадолго до того, как он не подписал соглашение с ЕС)... В этот момент он еще торговался с Путиным, и вдруг он заявил, что к 2020 году Украина полностью избавится от газовой зависимости от России. Более того, что она будет экспортировать свой сланцевый газ, занимая, соответственно, долю России на рынке.
И, вот, честно говоря, мне кажется удивительным, что аналитики, которые рассуждают о причинах, которые побудили Кремль сделать Януковичу предложение, от которого нельзя отказаться, игнорируют вот эту очень важную причину, которая называется «украинский сланцевый газ».
Вот, еще раз обращаю внимание, что геополитика для нынешнего Кремля всегда была тесно связана с газом. Вот, когда, например, поменялось отношение России к Польше? Как только в Польше обнаружили сланцевый газ. Вот, сразу из страны, с которой мы не очень хотели дружить, она превратилась в страну, с которой резко улучшились отношения. Даже напомню, что как только начались неприятности с Грузией, что было первым взорвано в Грузии? Трубопровод. В 2008 году из двух выпущенных по Грузии «Искандеров» один был выпущен по трубопроводу.
И, вот, у меня ощущение, что одна из вещей, которая сменилась в российской политике, это вот когда у нас была первая фаза, когда повсюду рассуждали про энергетическую сверхдержаву. Потом был долгий период, пока ждали, что сланцевый пузырь лопнет. И вот сейчас мы имеем дело с третьей фазой, когда, с одной стороны, имеется совершенно обоснованное мнение в Кремле, что Европа слаба, что богатые люди воевать не хотят, что демократии воевать не хотят, что экономические санкции тоже весьма ограничены в силу того, что современный мир стал гораздо более многополярным и в силу того, что Китай в этом мире гораздо больше значит. И, соответственно, вместо газа пришла пора пользоваться каким-то другим оружием – там, вот, вежливыми зелеными человечками и так далее.
Вот у меня тут, собственно, есть продолжение. У меня есть вопрос по смске, что, однако, будет делать Европа, если Россия перекроет газ. Ну, вот, я, во-первых, повторяю, что Россия вряд ли перекроет газ, потому что это в первую очередь ударяет по экономике России. А во-вторых, мы видим, что ровно за все эти годы Европа как раз снижала зависимость от российского газа. То есть скорее возникает вопрос о том, что будет делать Россия, когда Европа окончательно снизит свою зависимость от российского газа. Но вообще, конечно, всё происходящее мне очень сильно напоминает историю с... Знаете, была такая страна Конго (вернее, она сейчас существует), в которой были уникальные на тот момент, на 80-е годы месторождения колтана. 80-е, начало 90-х, в 90-е даже. Колтановая руда очень нужна, из нее получаются в дальнейшем при переработке хорошие батарейки для мобильников и, соответственно, компьютеров. И, вот, поскольку в Конго шла гражданская война, то разные стороны, которые кушали там друг друга, они всё время объясняли, что эту гражданскую войну инициировали западные державы, чтобы добраться до колтановых месторождений Конго. И, конечно, естественно, любая, которая приходила в Конго к власти, она занималась тем, что она экспортировала эту колтановую руду, которую добывали за 3,5 гроша местные люди в набедренных повязках, и закупала на нее там автоматы и всё остальное, что нужно для контроля за властью.
И, вот, местный конголезский миф гласил, что Запад погибнет без колтана и что Конго окружен западными врагами, которые только и хотят добраться до колтановой руды.
А на самом деле, кончилось дело тем, что... Ну, во-первых, понятно, что Запад переживет без колтановой руды, просто найдет какие-то другие способы, поскольку речь идет о рыночных механизмах. А, вот, местные конголезские товарищи – они не могут обойтись без всего, что им поставляет Запад. Вот, если Запад не будет покупать их колтановую руду, им не на что будет покупать автоматы.
И, собственно, в конце концов так произошло, потому что начались какие-то другие месторождения, по-моему, в Австралии, и уже теперь тяжело говорить о том, что есть великая держава Конго и против нее злоумышляет Запад.
В общем-то, еще раз повторяю, мы живем во время, когда кончилась стабильность в России. Это принципиально новое время. Мы не знаем, что будет через неделю, мы не знаем, что будет через 3 дня. Можно только сказать... Вот уже сравнивают, очень многие стали сравнивать наступающий режим с фашистским. Вот, Айдер Муждабаев замечательно обратил внимание, что когда Путин говорил 18 марта в своей речи о России, окруженной врагами, вообще в речи Путина очень много звучало слов о разъединенной нации, о единстве нации. Это было так, конечно, слышать довольно странно, потому что, например, мы называем фашистами сейчас украинских лидеров, но я с трудом себе представляю, чтобы из уст именно руководителей Украины сейчас можно было услышать такие слова о том, что, так сказать, страна окружена врагами, разъединенная нация и так далее, и так далее. И более того, Айдер Муждабаев обратил внимание, что Путин использовал слово «национал-предатели», «Nationalverräter», которое просто полностью является калькой с того слова, которое использовал Гитлер. И мне, конечно, кажется довольно странным в речи, в которой постоянно упоминаются слова «русские», «исконно русские земли», «воссоединение нации», использовать по отношению к своим оппонентам слово «фашисты». Но мне кажется крайне несправедливо сравнивать нынешний режим с фашистским по одной причине, о которой я уже говорила, что, конечно, когда возникает какая-то аналогия, когда видишь какие-то...
Вообще любая историческая аналогия всегда является только метафорой, да? Это, как мы говорим, там Луна катится в дымных облаках как щит варяжский или сыр голландский. Всегда любая историческая аналогия – это не больше, чем луна является щитом варяжским.
Но мне кажется, что, вот, естественно обращать внимание, прежде всего, на самые такие выдающиеся примеры. Это, на самом деле, вокруг нас очень много режимов, которые рассказывают, что они окружены врагами. Большую часть эти режимы руководят достаточно незначительными, к сожалению, в мировой экономике странами. Это страны такие как Венесуэла, Судан, Боливия, Зимбабве. Большая часть этих стран заключается в том, что это очень бедные страны, в которых очень коррумпированное или очень популистское правительство (иногда и то, и другое), которые переживают тяжелые экономические трудности, против них могут быть санкции Запада, а могут и не быть (но обычно бывают). Все свои экономические трудности это правительство объясняет санациями проклятых врагов, которые пытаются поставить эту страну на колени. И достаточно печальным является то, что мы видим, что такие режимы чрезвычайно устойчивы.
