Наше мышление занимается кучей разных задач. Мы пытаемся описать действительность, оцениваем, принимаем или отвергаем разные суждения. Часто процесс начинается с какого–то вопроса (мы ставим какую–то задачу) и заканчивается нахождением удовлетворительного ответа (решения этой задачи). Конечно, совсем не обязательно иметь именно какие–то выраженные в словах вопросы и ответы, чтобы познавать действительность — в конечном итоге результатом нашего познания всегда является смысл этих ответов — некоторое мысленное представление о действительности, абстрактная модель в нашей голове, в определенной степени соответствующая объективной действительности.
В ходе мышления разные люди совершают однотипные операции, приводящие их к ошибкам или правоте. Существуют определенные правила мышления, следуя которым, можно уменьшить вероятность заблуждения и получать более правильные ответы чаще, чем без применения этих правил. Идея критического мышления состоит именно в умении контролировать свое мышление с помощью каких–то правил и вопросов, помогающих предупреждать ошибки и понимать лучше как действительность, так и свое собственное мышление.
В детском возрасте мы все мыслим одинаково “докритически”, очень хаотично и некомпетентно — мы попросту не разбираемся в том, как мы думаем. Поэтому мы не замечаем, как в процессе допускаем какие–то ошибки. И если в школе нас этому не обучат, мы продолжим мыслить так же некомпетентно, как и в детском возрасте. И встречая в своей жизни людей, говорящих или делающих совершенные глупости, мы видим повзрослевших физически, но слабо выросших интеллектуальном плане личностей, которые как не умели рассуждать и принимать решения, так это делать и не научились. Не было у них в школе логики и основ научного метода. Не интересно им было об этом читать и разбираться.
Великое волшебство навыков мышления состоит в том, что им можно обучиться, можно себя натренировать. Используя ряд правил, мы способны думать лучше, чем привыкли. Лично я уверен, что умственные характеристики разных людей часто отличаются не столько из–за врожденных особенностей, сколько из–за приобретенных навыков мышления, которым мы по–разному выучиваемся в течение жизни.
Было бы здорово развить эту систему правил; подробно объяснить каждое конкретное положение и предписание, чтобы его мог усвоить и запомнить читатель любого возраста и уровня эрудиции. Но для этого нам самим нужно понять, каково это конкретно — мыслить “критически”. Предлагаю вам вместе со мной порассуждать о том, что можно было бы включить в гипотетическое руководство под названием “Теория критического мышления”. Ведь помимо правил логики есть еще много других, более ситуативных предписаний, которые полезно помнить и соблюдать. Да и основы логики тоже нужно объяснить увлекательно; чтобы читатель видел в них прикладную пользу и действительно захотел научиться лучше думать.
Что делает критическое мышление критическим?
Определений КМ существует много, они очень разные. Разные они потому, что “критическое мышление” — очень общее понятие, обозначающее массу разных процедур и правил, которым мы следуем в мышлении. Какой–то автор считает важным описать такие–то свойства КМ, а другие, менее существенные, опускает. Кто–то придает значение другим свойствам. Но в целом эти определения пересекаются, и я попробую последовательно перечислить и описать эти схожие кусочки. Для удобства я разделил их на две группы — требования к суждениям, которые мы рассматриваем, и требования к мышлению вообще.
*******************************
1. Цели, требования к суждениям — результатам мышления
В первую очередь, мы должны поставить себе какую–то цель. Занимаясь, познанием реальности, мы должны помнить, что занимаемся именно этим, а не чем–либо другим. Хотя нам может казаться, что мы занимаемся именно чем–то подобным, нам бывает лень формулировать эту цель в словах — мол, “я стремлюсь к объективному познанию действительности” — это всё кажется банальным и ненужным моментом. Но мы должны помнить и понимать, какую цель преследуем, чтобы наши дальнейшие решения были сообразными этой цели.
“Объективное познание действительности” — очень общая, размытая цель. Мы знаем, что в итоге хотим получить какие–то суждения, которые соответствуют действительности. Эти суждения не просто должны соответствовать ряду требований.
К примеру, мы хотим узнать, где находится самолет Boeing MH–370, пропавший 8 марта 2014 года. И от того, зачем именно нам нужен ответ и какие требования мы к нему предъявляем, будет зависеть сам процесс его поиска.
Вопрос: — Где сейчас находится пропавший Боинг 777 MH–370?
Ответы мы должны оценивать по следующим критериям:
Релевантность
— Штаб–квартира Боинга находится в Чикаго.
— Боинг пропал, находясь в полете из Малайзии в Китай.
— На борту Боинга были 239 человек.
Ответ должен отвечать именно на поставленный вопрос.
Приведенные суждения могут быть истинными, но они не являются ответами на наш вопрос.
Ясность, недвусмысленность
— Боинг находится в пятом измерении пространственно–временного континуума.
Нам нужно получить знание, которым можно оперировать дальше — для этого мы должны понимать смысл суждений. приведенный ответ релевантен, это ответ именно на наш вопрос. Он релевантен. Но он непонятен. Такой ответ непонятен — что такое пятое измерение, и как туда попасть, и как найти в нём этот Боинг? Непонятно.
— Боинг находится неподалеку от Австралии.
Что значит “неподалеку”? В сотне километров, или в тысяче? Или в двух тысячах? Где конкретно заканчивается “неподалеку” и начинается “далеко”?
Понятия, которые мы используем в суждениях, должны быть достаточно четко определены.
Достоверность
— Боинг находится на Луне.
— Боинг находится в кастрюле с макаронами.
— Боинг находится в Тихом океане.
Ответы релевантные? Да. Достаточно ясные? Вроде, ясные. Но они не соответствуют действительности. Так же, как и фраза “кролик сидит в этой шляпе”, когда в этой шляпе кролика нет. Нам нужно знать место, где Боинг действительно есть, даже если нам было бы неприятно узнать, что Боинг покоится на дне океана, а пассажиры мертвы. Хотя было бы приятнее, если бы он безопасно приземлился на воду и дрейфовал по поверхности Индийского океана.
Но достоверность — это не просто соответствие действительности. Из ряда случайных догадок одни могут оказаться истинными, но пока мы не установили это, мы не можем назвать их достоверными. Истинность должна быть установлена, мы должны проверить, гарантировать соответствие действительности. Как это делать? Есть разные критерии, которым суждение должно соответствовать, чтобы мы могли назвать его достоверным. Главный критерий, который нас пока интересует —
Логическая обоснованность.
Это свойство относится, скорее, не к самим отдельным суждениям, а к общему процессу, в котором мы какие–то суждения принимаем, а какие–то отвергаем. Но принимать или отвергать их мы должны не просто потому, что нам так захотелось. Мы должны иметь основания — другие суждения, из которых следует, что то или иное высказывание верно или неверно. Мы должны стремиться к построению цепочки достоверных суждений, в которой одни суждения следуют из других и от более очевидных, конкретных суждений, непосредственно описывающих наблюдаемые и проверяемые факты, следуют с необходимостью следуют другие суждения. Таким образом, эту цепочку мы можем проверить каждый наш шаг и убедиться в корректности каждого промежуточного умозаключения, и показать эту цепочку другим людям для независимой проверки.
Точность
— Боинг находится в районе Индийского океана.
— Боинг находится в 2000 км на юго–запад от города Перт.
— Боинг находится в 1951,513 км на юго–запад от города Перт на глубине 1535 метров.
Точность ответа, который мы хотим получить, зависит от того, для чего нам нужен этот ответ. Если мы хотим знать, где он приблизительно — нам достаточно первого суждения. Если мы хотим поставить точку на двухмерной карте, понадобится ответ поточнее — второй, к примеру. Если мы ведем поисковую операцию и хотим вытащить самолет и доставить тела погибших их близким, нам потребуются более точные координаты. Чем точнее будет наш ответ, тем ближе мы окажемся к самолету и тем быстрее его найдем.
2. Требования к процессу мышления
Методичность
Мы обозначили, какими должны быть наши суждения. Теперь поговорим о том, как их правильно выбирать.
Существует местность (действительность) и карта (наше представление о действительности, её модель). Обычно местность физически невозможно целиком осмотреть и пощупать, поэтому карту приходится составлять, имея в распоряжении лишь маленькие кусочки информации.
Зная факт А, я могу вывести из него B. Если B действительно с необходимостью следует из А, то я могу быть уверен в В так же, как и в А. Возникает резонный вопрос: а как именно следует выводить одни высказывания из других? Проблемой правильного построения выводов занимается логика, законы которой — тема для отдельных постов.
Помимо законов логики есть и другие правила, которым нам нужно следовать, чтобы избегать ошибок и выводить правильные суждения. Но важно их знать, помнить и применять всегда.
Нам нужно выработать их, чтобы мы могли понимать, что делаем в тот или иной момент, как это делать правильно — тем самым превращая мышление в организованный, контролируемый процесс.
Непредвзятость (универсальная применимость правил мышления)
“Истина будет оставаться истиною, хотя бы ее произносили преступнейшие уста в мире; и правильное доказательство останется правильным доказательством, хотя бы его построил сам отец лжи.” (“Искусство спора”, С. И. Поварнин)
Как и теорема Пифагора, применимая ко всем прямоугольным треугольникам вне зависимости от длины их сторон, правила решения однотипных задач должны выполняться для всех конкретных задач вне зависимости от переменных, от конкретных смысловых единиц.
Проблема в том, что мы — живые люди из мяса, нервов и костей. У нас есть эмоции, интересы, желания, убеждения, подсознательные побуждения, которые влияют на наше мышление. Какие–то суждения нам неприятны, и мы бы не хотели признать их истинность. Другие — наоборот, ободряют и веселят. И если мы уже оседлали какое–то мнение, нам неудобно пересаживаться на другое — это наша лошадка, мы её уже давно знаем, привязаны к ней, она нам дорога. И неприятно слезать с нашей красивой лошадки, чтобы залезть на другую, невзрачную и незнакомую.
Часто мы смотрим именно на привлекательность нашей лошадки, а не на то, куда она, собственно, скачет. И в горячем споре слишком редко готовы допустить, что наша лошадка может идти не туда.
Если мы считаем, что нужно отвергнуть неприятное нам суждение, если оно не имеет достаточных оснований, мы обязаны сделать так же и с безосновательным суждением, которое нам нравится. Если мы оцениваем точность того, что говорит нам оппонент, мы должны думать и над тем, насколько точны наши собственные высказывания.
Что мы делаем? Сомневаемся в каком–то высказывании, спрашивая, истинно ли оно. Почему и когда сомневаться в истинности каких–то высказываний вообще верно? Если мы не имеем четкого правила, которое определяет наши действия (сомневаться нужно потому–то, в таких–то и таких–то высказываниях), мы не понимаем, как правильно следует делать то, что мы делаем. И мы можем не осознавать, что решаем сомневаться в одном случае, а в другом решаем не сомневаться — просто потому, что границы применимости нашего правила определяются тем, когда нам хочется и нравится его применять.
Из не контролируемого правилами мышления и проистекает предвзятость, применение двойных стандартов. От одних суждений мы требуем соответствия правилам, а от других — не требуем. Потому что первые суждения — наши, а вторые — суждения наших врагов, идеологических оппонентов или просто неприятных людей. Политики ругают противников за грехи, которые прощают своим союзникам. Целые правительства осуждают меры других правительств, которые сами применяли в недалеком прошлом.
Рефлексивность
“Критике доступно только объективное знание: субъективное знание становится доступным критике, только когда становится объективным. А объективным оно становится тогда, когда мы говорим то, что мы думаем, и еще более — когда мы записываем это или печатаем.”
(“Объективное знание: эволюционный подход”, К.Поппер)
Рефлексивность — это обращенность нашего мышления внутрь самого себя. Мы описываем, что думаем, и как это делаем. Мы спрашиваем себя о том, как решать ту или иную задачу, и насколько верно мы её решили.
Чтобы контролировать своё мышление, нам нужно его как–то зафиксировать. Помимо суждений о том, что происходит в окружающей действительности, мы будем оценивать суждения, описывающие сам процесс мышления. Чтобы проверить, следуем ли мы тем установленным правилам, о которых шла речь выше. И понять, в чем состоят допущенные ошибки и как их не допускать потом.
Что я делаю? Использую какое–то понятие, делю это понятие, объединяю понятия в класс, привожу посылки, вывожу из них заключение, формулирую аргумент, задаю вопрос — как я это делаю? Как это вообще правильно делать? Правильно ли я это делаю сейчас?
Задавая себе эти вопросы, мы вынуждаем себя описывать конкретные процессы своего мышления — что мы думаем, как мы это делаем, как нам это делать нужно, а как не нужно. Более того, поиск и исправление ошибок — одна из приоритетных целей. Сравнивая какие–то суждения, определяя, в чем одно более соответствует истине, чем другое, мы также смотрим на то, в чем другое соответствует этой истине менее. Понимание несоответствий, неточностей, искажений, формальных и неформальных логических ошибок — тоже знания, которыми нужно владеть. Хотя бы для того, чтобы видеть эти ошибки и не допускать их в следующий раз. Ну и, конечно, чтобы уличать в них других людей, чувствуя себя немножко умнее.
TL;DR:
Чтобы мыслить критически, мы должны мыслить целенаправленно (понимать, какой вопрос задаем и каким требованиям должен соответствовать ответ), методично (знать правила решения той или иной задачи, следовать этим правилам), рефлексивно (понимать и описывать процесс, задавать контрольные вопросы, искать и исправлять ошибки), и независимо (от предубеждений, чужих или собственных предпочтений, страхов и любых субъективных факторов, которые мешают нам следовать установленным правилам)
*******************************
Теперь пару слов о том, почему учиться критически мыслить — круто и весело.
Я часто наблюдаю, насколько окружающие меня люди склонны обманывать самих себя. Они оправдывают свои ложные убеждения, потому что эти убеждения им нравятся. Они боятся признать, что истина может быть другой. Разумеется, это происходит для ни совершенно незаметно. Они не видят своих ошибок. Они спешат делать выводы, потому что хотят хоть какой–то уверенности, определенности. Им лень копаться и разбираться в вопросах, потому что они не умеют и не хотят учиться это делать. Они не любопытны. У них не хватает смелости искать и признавать свои ошибки, потому что признание своей неправоты понижает самооценку.
Я, в целом, такой же, как они. Но я не хочу таким оставаться. Мне нравится самостоятельно выяснять что–то новое, чего я раньше не понимал. И не просто “ощущать”, что я прав, а знать это наверняка. Понимать, почему я в данный конкретный момент ошибся — какой вопрос я не задал, что я сделал неправильно, чего я не знал. Мыслить свободнее, чем я привык — рассматривать варианты, которые кто–то предубежденно посчитал бы абсурдными, опасными и немыслимыми. Потому что я должен принимать решения методично, не давая себе права мыслить произвольно, не позволяя себе неосознанно потакать желаниям, страхам и другим эмоциям. Чтобы искать не более привлекательные ответы, но более истинные.
