Марчелло Мастроянни, 1961.
Символ итальянской "дольче вита" в воспоминаниях его современников и почитателей
Архивный проект "Радио Свобода на этой неделе 20 лет назад". Самое интересное и значительное из эфира Радио Свобода двадцатилетней давности. Незавершенная история.
Памяти Марчелло Мастроянни. О нем Дмитрий Савицкий, Петр Вайль - писатели, Луиджи Паини, Андрей Плахов - критики, Иван Толстой - автор и ведущий. Фрагмент совместного интервью Федерико Феллини и Марчелло Мастроянни. Впервые в эфире 9 декабря 1996.
Иван Толстой: 19 декабря в четверг утром в своем доме в Париже скончался великий итальянский актер Марчелло Мастроянни. Ему было 72 года. Мастроянни родился в 1924 году в небольшом городе около Рима, в конце 40-х он начал пробовать себя на небольших ролях в кино, но слава, настоящая слава, пришла к Мастроянни только с фильмами Феллини. Звучит музыка из феллиниевского фильма "Дольче Вита" ("Сладкая жизнь"), 1960 года, где Мастроянни сыграл женолюбивого журналиста. И это амплуа – женолюбивость - стало неотторжимым от актера настолько, что в одном из интервью американскому телевидению Мастроянни пожаловался на эту приросшую к его лицу маску и оборонил: "Я вовсе не такой одержимый". Но имидж, как правило, сильнее. Об актере, о его ролях и теперь уже посмертной славе - наша программа. Мы начинаем с Парижа, где Марчелло Мастроянни скончался. Говорит наш парижский корреспондент Дмитрий Савицкий.
Марчелло Мастроянни, 1950
Дмитрий Савицкий: Марчелло Мастроянни был болен вот уже несколько лет. Друзья знали, что он практически доживает последние дни. Он недавно поселился в Париже, напротив здания Сената и Люксембургского сада. Его можно было видеть в аллеях сада – похудевшего, усталого Марчелло. Его все звали по имени. Когда сегодня я позвонил одной его знакомой, она сказала: "Бедный Марчелло, вплоть до последнего дня он хотел сниматься". Уроженец Фонтана-Лири, молодой Мастроянни учился ремеслу чертежника в Римском университете. Его дебют на сцене состоялся в 1948 году, он играл в "Смерти коммивояжера" Артура Миллера, в "Генрихе Четвертом" Шекспира и в "Трамвае "Желание"" Теннеси Уильямса. Длинный список фильмов, в которых играл Мастроянни, действительно бесконечен. Мы, конечно же, помним и "Белые ночи", и "Сладкую жизнь", и "Развод по-итальянски", и "Вчера, сегодня и завтра", "Бриллианты на завтрак", "Убийца", "Ночь", "Очи черные", "Город женщин", "Драма ревности". Мастроянни был больше, чем актер. Во-первых, он был альтер эго самого Федерико Феллини, об этом написаны тонны книг, он был прототипом героев прозы другого гиганта - Альберто Моравиа. Для зрителей же он был итальянским героем-любовником, вечно куда-то спешащим, вечно усталым, вечно с сигаретой в губах, со стаканчиком виски, с каким-нибудь предметом женского туалета, случайно оказавшимся в кармане. Но не только его образ, его голос стал классикой - его можно было узнать в разноголосице эфира, закрыв глаза. Сегодня в полдень французское телевидение показало отрывок из фильма Михалкова "Очи черные" - спотыкающийся, усталый Марчелло, бубнящий с акцентом: "Собачка". В последний раз я видел его на сцене в Париже, это был, если память не изменяет, "Вишневый сад". Мастроянни любил Чехова, он и сам был во многом чеховским героем, но его декадентство было мягким, южным, а его сентиментализм - полным самоиронии. Нам будет не хватать Марчелло, усталого человека с улицы дю Ренн, гения сцены и киноэкрана, черно-белого Марчелло столь сладкой жизни.
Иван Толстой: Мы связались с итальянским критиком Луиджи Паини и спросили его об итальянских откликах на смерть Мастроянни. Господин Паини, какие чувства возникают у вас сегодня по этому грустному поводу?
Луиджи Паини: Первый комментарий, самый простой и, если хотите, беспомощный – грустно, печально. Сегодня, когда я об этом узнал, мне стало печально, как будто умер друг, дорогой человек. Я не был лично знаком с Мастроянни, я встречался с ним на фестивале, однако я никогда не брал у него интервью и прямо не беседовал с ним, поэтому печаль, которую я испытываю, это печаль зрителя.
Совсем недавно нас покинули навсегда Феллини и Джульетта Мазина. Таким образом, уходит тройка, которая сыграла важнейшую роль в нашей кинематографии
Умер, ушел, оставил жизнь один из представителей фантастического мира Италии, часть нашего мира. Если не ошибаюсь, он был самым известным за рубежом как представитель определенного образа жизни Италии. С ним закрывается, а, вернее, продолжает закрываться великая эпоха. Совсем недавно нас покинули навсегда Феллини и Джульетта Мазина. Таким образом, уходит тройка, которая сыграла важнейшую роль в нашей кинематографии. Я помню, например, в 60-е годы, за пределами Италии, ходили определенные трафаретные представления о нашей стране – мафия, пицца и так далее, но все знали также Марчелло-красавца. Во Франции, например, он был очень популярен. Это было для нас приятно: оказывалось, что нас знают.
Иван Толстой: Господин Паини, а был ли Мастроянни характерным итальянцем с итальянской точки зрения?
Луиджи Паини: Да, я думаю, да, но так, с первого взгляда, я бы сказал, что были два важнейших момента в карьере Мастроянни. В 1950-60-е годы он был неспокойным, но и чрезвычайно жизнерадостным персонажем, у него было очень красивое, симпатичное лицо. Повторяю, он был весьма обаятелен, нельзя не вспомнить, как он вместе с Софией Лорен представлял в мире определенную идею об Италии. В течение последних лет фигура Мастроянни приобрела другие черты, другой характер. Он все еще был добродушным персонажем, но грустным, его лицо приняло усталое выражение, с морщинами. Часто он выступал в очках, например, в последних фильмах.
Марчелло Мастроянни, 1960
Иван Толстой: В России показывали только малую часть фильмов с участием Мастроянни, но любили его ничуть не меньше. Вот мнение московского кинокритика Андрея Плахова.
Андрей Плахов: Марчелло Мастроянни ушел в возрасте, когда смерть уже не определяют как безвременную, тем более если речь идет об актере несколько десятилетий купавшемся в лучах славы, сыгравшем самые блестящие роли у Феллини и Висконти, Джерми и Антониони, Сколы и Дзурлини, Феррери и Тавиани. Об актере, который был признан в обоих полушариях, не раз награжден в Канне и номинирован на Оскара. Об одном из самых любвеобильных мужчин, чьи романы с кинозвездами не уставали питать светскую хронику, и чей единственный брак так и не дождался развода по-итальянски. Незадолго до смерти вышла книга воспоминаний актера под названием "Счастливая жизнь". Да, он прожил большую и полноценную жизнь, которой позавидовали бы многие. Правда, в последние годы Мастроянни представал, скорее, в ином облике - стремительно постаревшего, больного, погасшего человека. Его увозили в больницу прямо со съемок, а на Каннской пресс-конференции фоторепортерам не позволяли снимать. Но даже тогда его глаза вдруг вспыхивали прежним огнем, а лицо озарялось столь же обаятельной, хотя и грустной, улыбкой. Мастроянни в юности работал слесарем, во время войны попал в трудовой лагерь, откуда бежал и прятался от немцев в одной венецианской мансарде. Актерскому мастерству учился, играя в труппе любителей на сцене Универсального театрального центра в Риме. На одном из спектаклей оказался Лукино Висконти, который пригласил молодого артиста в свой театр. Марчелло Мастроянни - такая же икона мирового кино, как другая "М.М." - Мэрилин Монро. Но миф и амплуа голливудских, а нередко и французских звезд, обычно раз и навсегда определены их типом сексуальности. Мастроянни же, начавший с ролей неунывающих бродяг и голодранцев, формировался в атмосфере послевоенного итальянского кино, кино больших идей и великих режиссеров.
...он преобразовал близкий ему тип "своего парня" в интеллектуальную игру и тонкую пародию
Благодаря им он преобразовал близкий ему тип "своего парня" в интеллектуальную игру и тонкую пародию. Его персонажи из фильмов "Сладкая жизнь" и "Ночь" открыли бездну отчуждения, в которой оказалась интеллектуальная элита процветающего буржуазного мира, а Гвидо Анселме из "Восьми с половиной" навсегда впечатался в иконостас современной культуры как воплощение творческих мук и неукротимой фантазии, более живучей, чем сама жизнь. Способный играть и драму, и комедию, Мастроянни даже в них не пренебрегал комедийными красками, а некоторые его роли - подлинные шедевры комического. Таков итальянский Обломов, барон Фефе в фильме "Развод по-итальянски", манипулирующий общественным мнением заштатного сицилийского городка и делающий легкомысленно-пикантную фабулу порой страшноватой, а комедию превращающий в трагикомедию. Мастроянни за его долгую артистическую карьеру доводилось играть пролетариев и королей, священнослужителей и сутенеров, революционеров и Казанов, в прямом и переносном смысле, и даже беременного мужчину. В комедии Жака Деми "Самое невероятное событие с тех пор как человек ступил на Луну" актер исполнил один из четырех любовных дуэтов с Катрин Денев, а в жизни сыграл пятый. К тому же он выступил в роли отца ныне популярной молодой артистки Кьяры Мастроянни, нежным овалом лица похожей на мать, но унаследовавшей от отца разлет бровей и слегка ироническую улыбку. Трудно представить, что его партнерши по жизни и по экрану Фэй Данауэй, Картин Денев и даже 62-х летняя Софи Лорен по-прежнему сверкают в обществе своей законсервированной красотой, а Мастроянни уже нет. Он никогда не берег себя, снимался без перерыва, даже будучи больным, пил, курил и не заботился о внешности. Он постарел совсем не благообразно, а когда это произошло, сделал и это, то есть старость, увядание, беспомощность, материалом для творчества. Может быть, своей неприязнью ко всему искусственному, полным неумением себя рассчитывать и жалеть он оказался особенно близок русском сердцу, а не только потому, что снялся в фильмах "Белые ночи" и "Очи черные".
Марчелло Мастроянни и София Лорен
Иван Толстой: А теперь позвольте предложить вам цитату из совместного интервью, которое Марчелло Мастроянни и Федерико Феллини дали в 1960 году итальянскому киножурналу "Бьянко Энеро". Взаимоотношения двух художников видны здесь без всяких комментариев.
Федерико Феллини: Я всегда стараюсь сблизиться с актером. Даже в таких трудных условиях, когда актер выбран сегодня вечером, а завтра он уже должен участвовать в съемках какой-нибудь сцены. Я использую этот короткий срок, чтобы получше познакомиться с ним, и никогда не стремлюсь давать ему прямые указания, и еще меньше - подробно растолковывать, что представляет собой тот персонаж, который он должен воплотить. Я уверен, повторяю, это моя собственная теория, что даже если мы и убедим друг друга, актер все равно будет стремиться в своей игре выразить то, что ближе ему. При всех обстоятельствах на 90 процентов это будет такой персонаж, каким его видит он, и очень маловероятно, чтобы его трактовка образа полностью совпадала с моей. Как видите, это нельзя назвать теорией, в собственном смысле слова, скорее, это мой особый метод, который чем дальше, тем больше я совершенствую. Когда я смотрю свои фильмы или отдельные сцены, то я очень редко разочаровываюсь в актере, которого выбрал. Думаю, что Марчелло Мастроянни сможет что-нибудь добавить к моим словам, рассказать о своем опыте работы со мной на сьемках "Сладкой жизни".
Федерико Феллини и Джульетта Мазина
Марчелло Мастроянни: Мне кажется, что все сказанное Феллини очень верно. Могу только добавить, что Феллини, может быть, бессознательно, предоставляет актеру настолько полную свободу, что актер, как это было, в частности, со мной на сьемках "Сладкой жизни", действительно в период работы ведет сладкую жизнь, и это объясняется тем, что Феллини любит актера. Он один из немногих режиссеров, которые любят актера. А актер, чувствуя, что к нему относятся с любовью, доволен, у него приподнятое настроение, он удовлетворен собой. И каждый раз, когда актер открывает рот, он уверен, что произносит свою реплику так как нужно. В этом главный секрет Феллини - он очень хитер с актерами. Поистине его можно назвать большим хитрецом. Я говорю так, потому что у меня есть опыт работы с другими режиссерами. Многие из них так же как и Феллини сами были большими актерами, и поэтому я всегда боялся осрамиться. А вот с Феллини я всегда испытывал такое чувство, что все идет прекрасно. Однако создавая самую приятную, самую идеальную атмосферу вокруг актера, Феллини и сам непосредственно участвует в создании персонажа. Я, например, вспоминаю, как вначале он с беспокойством приглядывался ко мне, ему хотелось несколько изменить мою добропорядочную физиономию, придать ей более двусмысленное, хитрое выражение. Для этого он добавил кое-какие детали к моему гриму, мне приклеивали ресницы, слегка разлохматили волосы. Весьма внимательно Феллини следил и за тем, как я буду одет. Надо сказать, что Феллини с начала и до конца работы над фильмом хвалит актера.
Ты же изображал меня! Поэтому я старался, чтобы ты и был и блестящим, и обаятельным!
Скажу откровенно, что все время съемок и до конца работы я чувствовал себя великим завоевателем. А что это не в моей натуре, я думаю, всем ясно. Возможно, мне и хотелось бы быть таким, но в повседневной жизни я, увы, далеко не так блестящ и не лишен предрассудков.
Федерико Феллини: Ты же изображал меня! Поэтому я старался, чтобы ты и был и блестящим, и обаятельным!
Марчелло Мастроянни: Я действительно изображал Феллини, но Феллини заставляет верить актера в то, что он именно таков, и актеру кажется, что он действует по своему собственному убеждению. Когда меня спрашивают, много ли мне пришлось потрудиться за эти полгода работы, я отвечаю, что много. Однако на самом деле я никогда не работал с таким удовольствием, вернее, никогда я так приятно не отдыхал душой, никогда мне столь долго не было так интересно. Шесть месяцев я действительно чувствовал себя необыкновенным человеком и, конечно, в такой обстановке все должно было идти как надо. И простите меня за нескромность, но мне кажется, что в конечном счете моя роль мне удалась. Наверное, не все режиссеры могут так работать с актером, как Феллини, это самый искренний комплимент, который я могу сделать. Тот, кому посчастливилось работать с Феллини, может ни о чем не беспокоиться. Феллини своими фильмами доказал, что у него даже посредственные актеры становятся необыкновенными. Я хочу сказать, что в фильмах Феллини актеры живут, а не играют. Может быть, самое важное - это простой человеческий обмен мнениями между режиссером и актером. Феллини, скорее, друг, чем режиссер, и поэтому не боишься сделать ошибку, ты знаешь, что он тебя всегда поймет.
Федерико Феллини, Марчелло Мастроянни, София Лорен
Иван Толстой: И в завершение передачи небольшой этюд о Марчелло Мастроянни моего коллеги Петра Вайля.
Петр Вайль: Нет страны прекраснее Италии, нет мужчин очаровательнее итальянских актеров, нет итальянского актера обаятельнее Марчелло Мастроянни. То есть не было. Как пламенно и преданно мы сразу полюбили его, как умудрялись на российских просторах без запинки выговаривать его длинное чужое имя. Мастроянни ощущался безошибочно своим, при всем неподражаемом итальянстве. В этом смутном наблюдении стоит разобраться. Не помню, какой наблюдательный и ироничный человек из киношных деятелей сказал, что в Италии все - превосходные актеры, а худшие из них делают карьеру в театре и кино. В этом парадоксе много правды, и когда общаешься с итальянцами в кафе или на базаре, начинаешь снисходительно смотреть на экранное цоканье языком, пальцы, сделанные козой, и прочие наигранные штучки. В Мастроянни полировка не скрыла фактуру, а лишь придала изящества и философичности. Я не оговорился, употребив это слово относительно к артисту классического амплуа, которое именуется "латинский любовник". Именно эти роли принесли Мастроянни славу. От победительного барона из "Развода по-итальянски" до дряхлого Казновы из "Ночи в Варенне". Но он-то, Марчелло Мастроянни, как раз и трансформировал этот образ, затеяв с ним игру с самого начала, с картин ранних 50-х, вроде "Девушек с Площади Испании" и "Дней любви". Следуя за стереотипом в кажущейся наивности, посмеиваясь над ним, рефлектируя по его поводу, иронизируя, разрушая. Пока не предстал вдруг - для многих, даже знатоков, вдруг - вторым "я" самого Феллини, трагикомической фигурой чеховского масштаба в фильме "Восемь с половиной". Чехов - то имя, которое многое объясняет в Мастроянни. Не зря он в молодости играл на сцене в "Трех сестрах" и "Дяде Ване". Чеховская закваска в итальянском замесе - вот продукт, который больше 40 лет с восторгом принимал кинопотребитель. Крестьянский сын, Мастроянни любил жаловаться, что Феллини и другие режиссеры делают из него интеллигента. Но дело тут не в социальной принадлежности. Мастроянни удалось то, что выпадает на долю лишь великих. Он создал тип. Растерянный, милый, суетливый, неунывающий, нервный горожанин, герой-любовник второй полвины 20-го столетия. Человек, которого нельзя любить, но не любить невозможно. Неотразимый образ, созданный гениальным актером, чья смерть трогает резко и глубоко, как смерть близкого.
Марчелло Мастроянни, 1975
http://www.svoboda.org/a/28159627.html
