Мария Магдалина, золотое сечение, угорь с апельсинами и музыкальная гармония — ищем на знаменитой фреске вместе с Россом Кингом, автором книги «Леонардо да Винчи и „Тайная вечеря“». А также выясняем, почему Генри Джеймс назвал фреску да Винчи «трудолюбивым калекой» и, в конце концов, что там насчет теории Дэна Брауна?
Гадать о смыслах и символах, заложенных да Винчи в его многострадальное произведение, не брался, наверное, только ленивый. Ученые, искусствоведы, любители теорий заговоров и живописи многие столетия ломают копья по поводу того, что именно и зачем написал художник на одной из стен трапезной церкви Санта-Мария делле Грацие в Милане. На всемирной любви к загадке «Тайной вечери» заработан не один миллион долларов. Чего только стоит пресловутый «Код да Винчи» Дэна Брауна (не говоря уже об экранизации бестселлера). Написанная канадцем Россом Кингом книга «Леонардо да Винчи и «Тайная вечеря» шума наделала несравнимо меньше. А зря: достоверной информации и занимательных фактов о творении Леонардо в ней куда больше, чем в романе американца.
( Свернуть )
Канадский писатель Росс Кинг (Ross King, р. 1962), живущий сейчас в Великобритании, сделал имя на книгах, объясняющих отдельные шедевры или события в истории искусства. В его библиографии — издания о флорентийской живописи, о Микеланджело, расписывающем потолок Сикстинской капеллы, о рождении импрессионизма.
Леонардо да Винчи. Тайная вечеря
1498, 460×880 см. 1498, 460×880 см. Темпера, фреска, штукатурка
Цветная революция да Винчи
Специфика нанесения красок на свежую штукатурку при создании фресок связывала художников по рукам. Они могли использовать лишь те пигменты, что выдерживали влияние известковой штукатурки. И это были не самые яркие оттенки — например, умбры или охры. Леонардо не желал мириться с ограничениями, ему во что бы то ни стало хотелось добиться яркости, которую давали минеральные пигменты, не способные противостоять извести: ультрамарин, азурит и киноварь.
Эксперименты с составом красок для «Тайной вечери», по сути, стали началом конца настенной росписи да Винчи. Но это широко известный факт.
Любопытнее то, что в поисках способа сделать цвета максимально яркими художнику удалось открыть закон дополнительных цветов. За несколько столетий до того, как в 1839 году француз Мишель-Эжен Шеврёль изобрел цветовой круг, на примере которого изучают азы рисования, Леонардо рассуждал о том, как насыщенность тех или иных оттенков меняется в зависимости от расположенных рядом с ними цветов.
Да Винчи писал, что особенно ярко выглядят цвета, «окруженные своими прямыми противоположностями». Так, согласно его теории, красный выигрывает в соседстве с желтым или белым, но никак не фиолетовым. Более того, его можно в некотором роде считать предтечей импрессионизма благодаря утверждению: «Поверхность всякого теневого тела причастна цвету противолежащего ему предмета».
То, что тени не черные и не серые, но приобретают оттенки в зависимости от разных условий — революционная по тем временам мысль, недоступная пониманию современников. Но Леонардо пошел еще дальше, разработав состав для изображения синей тени: смесь шеллака (смолы оранжевых оттенков, выделяемой самками некоторых насекомых-червецов) и яри-медянки — сине-зеленых кристаллов ацетата меди. Присутствуют цветные «импрессионистские» тени и на «Тайной вечере».
Фрагмент "Тайной вечери" с синими тенями.
Игорь Эммануилович Грабарь. Зимнее утро. Цветные тени станут фишкой импрессионистов - и даже снег у них никогда не будет белым (Игорь Грабарь. Зимнее утро, 1907).
Не всякое сечение – золотое
Часто исследователи пытаются объяснить гармонию пространства и композиционных решений на работах да Винчи применением принципа золотого сечения, или, как его еще называют, «божественной пропорции». Одним из доказательств считают то, что художник был в дружеских отношениях с математиком-францисканцем Лукой Пачоли, автором трактата «О божественной пропорции». К тому же Леонардо нарисовал иллюстрации к этой работе своего товарища.
Только вот написание «Тайной вечери» было окончено за 10 лет до того, как он работал над ними. Да и сам Пачоли нигде не упоминал о том, что золотое сечение — ключ к безотказно работающему приему композиционного построения для произведений искусства. Кроме того, в многочисленных заметках да Винчи полностью отсутствует всякое упоминание о божественной пропорции. Разве не упомянул бы он о ней хотя бы раз, рассуждая о пропорциях в своем «Трактате о живописи», если бы он действительно усматривал в золотом сечении формулу идеальной композиции?
Леонардо да Винчи. Иллюстрация к трактату Луки Пачоли "О божественной пропорции", 1498
Витрувианский человек (пропорции человеческого тела)
Леонардо да Винчи 1492, 34.3×24.5 см
Росс Кинг приводит в пример два примера подтасовок, когда исследователи выдают желаемое за действительное. Действительное соотношение роста «Витрувианского человека» да Винчи с расстоянием от его пупка до ступней (что иногда считается доказательством наличия золотого сечения в построении человеческого тела) составляет 1,512. Это число куда меньше, чем значение божественной пропорции — 1,61803.
Так же неубедительно выглядят выкладки о том, что художник вписал фигуру святого Иеронима в «золотой прямоугольник» на неоконченной картине, датируемой 1480-ми годами. Как ни старались исследователи построить прямоугольник так, чтобы подтвердить свою теорию, фигура святого все равно вписывается в него довольно неубедительно: на то, что совершенно не поместилась рука, нам почему-то предлагают закрыть глаза.
Леонардо да Винчи. Святой Иероним в пустыне
1482, 103×73.5 см
Попытка втиснуть святого в прямоугольник. Иллюстрация из книги Росса Кинга.
Музыкальная гармония «Тайной вечери»
Итак, Леонардо да Винчи не был приверженцем теории «божественной пропорции». Но все же пространство «Тайной вечери» подчиняется определенной закономерности. Создание музыкальных инструментов было одним из многочисленных увлечений художника, и он верил, что принципы музыкальной гармонии можно воплотить и в архитектуре.
В этом первопроходцем он не был: еще Пифагор выдвигал подобные идеи. Не чужды были они и кумиру да Винчи, итальянскому ученому-гуманисту Леону Баттиста Альберти, считавшему, что музыкальные гармонии «способны заполнить взгляд и разум несказанным восторгом» и деятелям искусства стоит воспользоваться ими в своих работах. Более того, надгробный памятник Козимо Медичи авторства Верроккьо, одного из учителей Леонардо, создан в соответствии с музыкальным ладом.
Надгробный памятник Козимо Медичи, созданный Верроккьо. Его симметричные геометрические формы воспроизводят музыкальные созвучия. Фото: forum.awd.ru
Леонардо да Винчи. Набросок к "Тайной вечере"
1494, 26.6×21.4 см. Тушь, Бумага
На одном из набросков к «Тайной вечере» записаны в столбик несколько чисел: 3.4.6.-6.3−6-4 = 32. Росс Кинг считает, что эти расчеты указывают на планы Леонардо рассчитать параметры пространства картины по принципам музыкальной гармонии. Дело в том, что ноты и тональные интервалы можно передавать числами, исходя из того, как будет меняться высота звука в зависимости от длины струны, например. Если разрезать струну пополам, то ее звучание изменится на октаву, поэтому октаву можно обозначить соотношением 1:2. Две трети от целой струны дадут интервал в пятую долю (2:3), а три четверти струны — четвертую долю (3:4).
Предположительно, числа на эскизе да Винчи отображают соотношение между четвертой и пятой частями октавы (3:4:6), октавой (3:6) и пятой частью (4:6). Если стену трапезной в пространстве «Тайной вечери» разделить на 12 частей, то потолок на первом плане содержит шесть таких отрезков, что дает соотношение 1:2 (октава). Дальняя стена содержит 4 таких части, а ширина между центрами боковых окон — 3. Таким образом, получается пропорция 12:6:4:3 — такое же соотношение, как между шпалерами на стене. Возможно, Леонардо действительно пытался превратить ноты в музыку, которую можно увидеть.
Был ли Леонардо да Винчи еретиком?
Художник, кажется, был идеальной мишенью для всевозможных теорий заговоров. Действительно, круг его интересов был настолько широк, что не только для среднестатистического жителя средневековой Европы, но и современников более просвещенных эпох такой тяготеющий к знаниям и вечно озабоченный различными опытами эксцентрик затягивал если не на дьяволопоклонника, то на алхимика или как минимум еретика.
На самом деле с религией у Леонардо все обстояло гораздо сложнее. Обладая привычкой не принимать на веру буквально ничего, он подвергал пристальному изучению все, что попадало в его поле зрения. Приступив к работе над «Тайной вечерей», он приобрел и начал тщательно штудировать Священное писание. Об этом свидетельствуют его заметки, сделанные по ходу чтения Библии, где он задается вопросами вроде: могли ли сорок дней и сорок ночей проливных дождей полностью покрыть поверхность Земли до того уровня, на котором находят ракушки, и если да, куда потом ушла вода, и так далее.
В попытках ответить на свои вопросы да Винчи заходит в тупик: «Здесь естественные причины отсутствуют, потому необходимо для разрешения таких сомнений призвать на помощь чудо». И это не единственный случай, когда результатом научных изысканий художника становилось убеждение в том, что к мирозданию причастны высшие, непостижимые эмпирическим путем, силы.
Славой еретика Леонардо обязан Вазари, который в первом издании своих «Жизнеописаний» 1550 года представил живописца чудаковатым безбожником, не чуравшимся еретических рассуждении. Но 18 лет спустя, во втором издании своего бессмертного хита, Вазари не только благополучно «забывает» о ереси да Винчи, но вносит существенное дополнение о том, что «чувствуя приближение смерти, <Леонардо да Винчи> стал усердно изучать все, что касалось религии, истинной и святой христианской веры».
Возможно, такая резкая смена позиции была связана со знакомством Вазари с Франческо Мельци в 1566 году. Любимый ученик и главный наследник художника познакомился с Леонардо еще в детстве и был близок с ним до самой смерти. Видимо, ему удалось развеять заблуждения составителя летописи Ренессанса. И, хотя «ложечки нашлись», осадочек остался, и репутация еретика прочно закрепилась за да Винчи на долгие века.
Верующий антиклерикал
Насколько странно это ни звучит, в особенности укрепляли веру Леонардо анатомические опыты. Расчленяя трупы с целью досконально изучить строение человеческого тела, он описывал его с поистине религиозным чувством как «чудесное орудие, изобретенное верховным художником», отмечая, что стоит «славить первого создателя этой машины». Также он считал, что при всем своем совершенстве тело — «ничто по сравнению с душой, которая живет в таком обиталище».
Леонардо да Винчи. Рисунок расположения органов в теле женщины
1507. Тушь, Бумага
Леонардо да Винчи. Хребет. Анатомический эскиз
1515. Тушь, Бумага
Леонардо да Винчи. Анатомические зарисовки плеча
1510, 28.9×19.9 см. Тушь, Мел, Бумага
Согласно да Винчи, тело человека можно расчленить, а вот душу — нельзя, как невозможно постичь чудеса силой одного ума. Да-да, один из наиболее ученых художников своего времени верил в иррациональное, и даже считал, что наука — один из путей созерцания и понимания сущности Творца. Защищая своих коллег-живописцев, которые работали в церковные праздники вопреки уставу, он писал: «Подлинное понимание всех форм, какие есть в творениях Природы, <…> есть способ постичь суть создателя всех этих удивительных вещей и способ возлюбить столь великого изобретателя».
В то же время Леонардо не было чуждо неприятие института Церкви в том виде, с которым ему приходилось сталкиваться, и он предавал едкой критике как отдельных ее представителей, так и целые сословия. В записях художника встречается резкое высказывание «фарисеи — сиречь святые отцы», то есть обвинение священнослужителей в лицемерии. Сюда же можно отнести его загадку о людях, которые живут в богатстве и помпезных зданиях, доказывая, что «это есть средство подружиться с Богом».
Но, будучи человеком здравомыслящим, да Винчи не был склонен стричь всех под одну гребенку и встречать людей по одежке. При всем его скепсисе в отношении монашеских орденов, он водил дружбу с отдельными их представителями. Например, с ученым монахом ордена францисканцев Лукой Пачоли, как уже упоминалось выше.
Разгадка кода да Винчи
Все эти факторы, видимо, стали причиной того, что уже в наше время художнику стали приписывать самую несусветную ересь: начиная от участия в тайном ордене, что хранит сверхсекретные знания о потомках Христа, и заканчивая появлением на «Тайной вечере» Марии Магдалины вместо одного из апостолов.
Принадлежность художника к великим магистрам призрачного приората Сиона — тайного общества, якобы созданного в Иерусалиме в 11 веке с целью хранения и передачи доказательств рождения ребенка у Марии Магдалины и Христа — была опровергнута в судебном порядке. Согласно этой теории прямые потомки Спасителя стали основоположниками царственной династии Меровингов, с 5 по 8 века правившей государством, расположенным на территории современной Франции и части Германии.
На самом деле возраст этой легенды — чуть более полувека: таинственный Приорат был изобретен в 1950-е годы Пьером Плантаром, который считал себя последним из династии Меровингов (и прямым потомком Христа соответственно). В чем он и вынужден был признаться в 1993 году на заседании французского суда.
Выдумщик, по которому горькими слезами плакала палата с соседями вроде Наполеона Бонапарта, фальсифицировал список великих магистров тайного ордена, куда вместе с Леонардо да Винчи вписал еще Исаака Ньютона и Виктора Гюго, а потом подбросил «документ» в Национальную французскую библиотеку. Ну, а писатель Дэн Браун воспользовался неуемной фантазией мошенника и состряпал крепкий бестселлер, принесший ему не один миллион вполне реальных американских денег.
Автор Наталья Азаренко
Источник - Артхив
