Джульетта и пустота
В наши дни шекспировский сюжет выглядит так. 16–летний Ромео приводит 14–летнюю Джульетту домой и сообщает с порога: будем жить гражданским браком! Родители и бровью не ведут.
Насколько затейливо описывают главный конфликт «Ромео и Джульетты» литературоведы, настолько же просто — сегодняшние 13 — 15–летние. Первые нам — про «восторженный гимн», про «силу юных чувств», про «ответ природы на клановую поножовщину». Вторые делают круглые глаза: «Чего–чего? Да вся трагедия только в том, что у кормилицы Джульетты не было мобильника!» С высоты ХХI века все видится прозаичнее. Все, кроме самой любви. Первой. Всепоглощающей. Возникающей вдруг, из ничего и где попало. Говорят, пока не согреешься, или не опалишься, или не прокалишься в ее огне, этих эмоций не поймешь. А надо! По мировой статистике, мысли о смерти у 64 процентов подростков возникают из–за неразделенного чувства, 32 процента конфликтуют с друзьями и только 4 — 6 процентов не находят взаимопонимания с окружающим миром. На самом же деле, считают специалисты, колыбель любой подобной трагедии — все равно в семье. Здесь Шекспир зрел в корень: мамы–папы, стоп! Подумайте наконец и о детях тоже!
Духовная лакуна
За 12 последних лет в Минске по собственной воле ушли из жизни более 60 детей, в этом году — увы, уже двое. Сколько пытались сделать последний шаг — точно подсчитать невозможно, но общую цифру нужно увеличить как минимум в 20 — 30 раз. Когда в Минском детско–подростковом психоневрологическом диспансере подняли 100 с лишним карточек тех, кто все–таки обратился за помощью, то обнаружили, что для подавляющего большинства ребят роль последней капли сыграла именно ссора с родителями. Заметьте, не отметка, не девочка (мальчик) из параллельного класса! «Дело в том, что базовое доверие к миру формируется в первый год жизни, и если в этом возрасте образовались духовные «пустоты», то они потом в критический момент дают о себе знать — чувством неуверенности в себе, в партнере, склонностью теряться, прятаться, убегать от проблемы, в том числе в суицид. Ведь в нем, по большому счету, сквозит желание уйти не столько из жизни, сколько от душевной боли, с которой, кажется, невозможно сосуществовать, — предупреждает заведующая отделением психотерапии диспансера Елена Навицкая. — За романтические отношения цепляются, возводят их в абсолют прежде всего люди недолюбленные или, наоборот, переласканные в детстве, они ищут то, чего им не хватает. Но это большая ошибка — думать, будто кто–то даст тебе то, чего не дала семья. В большей или меньшей степени окружающие любят тебя за что–то, а папа с мамой — просто так, только потому, что ты существуешь. Это ресурс на всю оставшуюся жизнь, который не получить уже никогда». Видимо, Ромео и Джульетта таким ресурсом были обделены. А сегодня дефицит доверия к миру — уже дело почти само собой разумеющееся. Начинает врач «копать» на приеме, откуда у подростка в его 14 лет такой клубок внутренних проблем — обязательно вскроется старая драма: папа ушел из семьи, мама долго болела...
Психолог первого в Беларуси центра дружественного отношения к подросткам «Доверие», куда обращается за год более 5.000 школьников, Светлана Полещук считает, что в наши времена родители вообще разучились любить безусловно: «Воспитание, как правило, строится по принципу: «Я тебя люблю, если...» Если ты убрал в комнате, если вынес мусор, если получил «десятку». Главный вопрос, который интересует взрослых, судя по рассказам ребят: какие оценки? Больше ничего — ни самочувствие, ни взаимоотношения в школе! Уже к 6 — 7 годам между ребенком и родителями возникает дистанция. С одной стороны, он ничего об их жизни не знает. Прошу я рассказать, например, почему папа выбрал маму, а мама — папу, — дети всегда смотрят на меня с недоумением! Неудивительно, что и крайне редко встретишь семью, где бы знали, что у ребенка на душе». Нет, конечно, все в курсе: подростковый возраст — это надо просто пережить. Имеется в виду: нам, взрослым. Но ведь в первую очередь это для ребенка период «авитаминоза», только душевного! А мама с папой выбирают одно из двух. Либо: бери это, бери то, все позволено — и в результате ничего уже не мило. Либо к отпрыску накапливается столько претензий, что, когда психолог просит изложить их на бумаге, родители исписывают лист сверху донизу. Берется за ручку ребенок — у него часто один–единственный пункт. Что–нибудь вроде «оплатите Интернет, пожалуйста»...
Хеппи–энда не будет?
В наши дни шекспировский сюжет скорее часто, чем редко выглядит так. 16–летний Ромео приводит 14–летнюю Джульетту домой и сообщает с порога: будем жить гражданским браком! Родители и бровью не ведут. В лучшем случае вздохнут: ну что мы можем поделать? Не отпускать же в подворотню! Романтика быстро сходит на нет, из «шкафа», куда подростки в пылу любви припрятали свои недостатки, начинает вываливаться самое неприглядное. Светлана Полещук считает, что такие ранние отношения запрограммированы на неудачу: «Женский идеал формируется у юноши к 20 — 25 годам, до этого он только учится, выбирает. А девушка уже в 15 — 16 лет представляет, кого бы она хотела видеть рядом с собой. Поэтому ее привязанность более устойчива, а травма после разрыва более глубока». Конец любви приходит порой в те же 15 или 16. С незапланированной беременностью. И с вполне прогнозируемой реакцией Ромео: уносить ноги! Он хеппи–энд в виде свадьбы не планировал в ближайшие 10 — 15 лет. Хотя, бывает, у Джульетты жизнь после родов складывается, она даже заходит в «Доверие» поболтать с другими, еще наивными Джульеттами...
Наверное, со временем Шекспира еще не раз перепишут. (В Италии уже переписали: пенсионер, 4 месяца просидев над впавшей в кому женой, не выдержал, свел счеты с жизнью. А через несколько минут женщина очнулась...) Подросток обречен безумно влюбляться и обречен отчаянно страдать. Потому что, с одной стороны, он уже подпадает под биологический закон: тянуться (даже по запаху!) к «разноименному заряду», к тому, у кого наиболее отличная от него генетика, с кем, стало быть, будет здоровое потомство. А с другой, еще не дорос до того, чтобы искать себе ровню. «Страсти–мордасти» подростку даже полезны в психологическом смысле. Во–первых, организм начинает в ответ бурно производить гормоны радости, эндорфины, и не нуждается ни в каких искусственных стимуляторах (алкоголе, наркотиках, громкой музыке). Во–вторых, как философски заметила одна юная пациентка Елены Навицкой, «это же, как у спортсменов: надо натренировать мышцы, чтобы потом спокойно переносить боль». Впереди — еще большие разочарования, потери, предательства... В Интернете над умной фразой Ницше «Что нас не убивает, то делает сильней» школьники почему–то глумятся, хотя это как будто про них написано. Согласно данным ВОЗ, неразделенная любовь только до 16 лет толкает к последней черте чаще всего, а после 25 — теряется в списке более веских причин. Их ученые насчитали уже около 800...
...Да! А что же остается старшему поколению, Монтекки–Капулетти? Любить, наблюдать, осторожно говорить «нет» и прямо «да», но главным образом — служить свободными ушами. Контейнером для информации. «Влюбленный ребенок ждет от вас не наставлений и советов, — подчеркивает Елена Навицкая. — А элементарного сигнала о том, что вы понимаете, что с ним происходит». Пусть это будет даже короткий звонок с мобильника между очень–очень важными для мамы совещаниями.
Автор публикации: Людмила ГАБАСОВА
Дата публикации: 16.05.2009
