Лесная сказка.
Старый медведь помер. Оставшийся хозяином в лесу медвежонок был еще мал, и поэтому многие звери почувствовали вольницу. Хряк, козел и плескавшиеся в речке шпроты в полный голос перемывали покойному кости, не забывая о наследнике. Из соседнего леса задумчиво щурился полосатый тигр. В отличие от остальных он хорошо помнил старую заварушку со стаей волков, в которой ему повезло оказаться с медведем на одной стороне и посмотреть косолапого в деле. И он понимал, что не просто так теперешний волк старается не портить с медведем отношения. С другой стороны, медвежонок еще маловат, а лес-то велик, ой велик! Поэтому козлу, хряку и шпротам тигр на всякий случай дружелюбно пообещал свое покровительство в обмен на травлю медвежонка: нехай сидит в берлоге и не высовывается. Те, поняв это, по своему обнаглели в конец и подняли в лесу такой визг о задавленных и съеденных старым медведем собратьях и порченой малине, что уши закладывало иногда даже у тигра. Плюс не особо успешная возня медвежонка с горным шакалом (в которой он победил еле-еле, да и то по очкам), что тоже добавляло крикунам храбрости. И если хряк, по причине природной лени повизгивал только за компанию, а шпроты булькали меж собой и из-под воды их особо слышно не было, то козел, в силу горячего темперамента, возбужденно тряс рогами и во всеуслышание грозился медведя забодать. Гром грянул неожиданно: если раньше козел просто бродил вокруг берлоги и воинственно блеял, на что медвежонок только недовольно ворчал, то теперь он решил привести к порядку живущего возле берлоги бурундука, который давно мозолил ему глаза. Бурундук вроде как, по старой памяти, дружил с медвежонком, но того давно не было видно, тем более что тигр одобрительно подмигивал из соседнего леса. Но на этот раз все пошло не по плану: неожиданно для всех из берлоги высунулась лапа и двинула козлу так, что он, громко блея, пролетел через весь лес. Потом из берлоги вылез медвежонок, за это время вымахавший почти с папашу, и пошел искать, куда улетел козел. И, судя по выражению морды, совсем не за тем, что бы извиниться. Всем резко поплохело: козел метался по лесу со скрученными в косичку рогами и требовал, что бы лесное сообщество спасло его от агрессивного медведя. Разбуженный хряк озабоченно повизгивал, не столько из солидарности, сколько от нехорошего ощущения, что следующим на очереди может быть он. Шпроты заметались, из-за чего речка практически кипела: старый медведь любил порыбачить, и если молодой пошел в папашу, то Тигр, которому в основном, и адресовались козлиные жалобы, сидел в философских раздумьях: с одной стороны, хоть и козел, но союзник, с другой - когти у медведя длинные и зубы о-го-го, хоть и меньше чем у папаши. Вон волк, опосля медвежьих когтей, совсем зарекся на чужие поляны зариться, хотя дело, казалось, выигрышное и поначалу удалось медведя ажно до берлоги загнать. Сам же волк, хоть и не показывал виду, но все же про себя ухмылялся. Он, в отличие от остальных, отношения с медведем держал хоть и не дружеские, но ровные, в чужой огород не лазил, и получить промеж ушей не рисковал. Еще не рисковал огрести петух в силу того, что просто не мог поклевать много из-за размеров. Поэтому сейчас он носился над взбудораженным лесом и пытался мирить всех подряд. Правда, получалась это неважно: козел был слишком напуган, а медведю так все осточертело, что он гонял козла, не отвлекаясь на петушиные вопли откуда-то сверху. За ними на почтительном расстоянии бегал хряк и возбужденно повизгивал: ему давно намекали, что молодой медведь может попросить назад ту дубовую рощу на берегу, которую старый дал ему (хряку) попользоваться просто потому, что желудей не ел. Но в той же роще находилось любимое медвежье место для рыбалки, с которого хряк медвежонка выживал чисто из вредности. Теперь ему могли припомнить старые грешки и рощу отобрать совсем. И, судя по ситуации с козлом, на тигра надежды было мало. Шпроты просто паниковали: с одной стороны, в речке они были большинством, с другой стороны, речка разделяла два леса. И, в случае чего, вся движуха шла по их головам вне зависимости от их желания. Причем даже самые невменяемые шпроты понимали, что для любого берегового жителя они просто легкая закуска, а кто будет прислушиваться к мнению закуски. Тем временем енот, которому козел тоже попортил немало крови, из солидарности с бурундуком (да и, пользуясь, честно говоря, удобным моментом) лихо затер козлиные метки на ведущей к его логову тропе. С одной стороны это оправдывалось скотским поведением козла, с другой даже ежу было понятно, что большинством, с другой стороны, речка разделяла два леса. И, в случае чего, вся движуха шла по их головам вне зависимости от их желания. Причем даже самые невменяемые шпроты понимали, что для любого берегового жителя они просто легкая закуска, а кто будет прислушиваться к мнению закуски. Тем временем енот, которому козел тоже попортил немало крови, из солидарности с бурундуком (да и, пользуясь, честно говоря, удобным моментом) лихо затер козлиные метки на ведущей к его логову тропе. С одной стороны это оправдывалось скотским поведением козла, с другой даже ежу было понятно, что козлу сейчас ну очень сильно не до него. Тем более он тоже дружил с молодым медведем, и тот его поведение молчаливо одобрял, что изрядно добавляло еноту смелости: тигр он далеко, а медведь под боком. И, в случае чего, ему только, как вот сейчас, лапу протянуть. В кустах тихо радовался заяц, несмотря на недовольное повизгивание других зверей, и на предложение тигра нагадить медведю на порог продолжал держать нейтралитет. И, как показал пример козла, не зря. Теперь он мог спокойно пожевывать травку - перспектива разборок с разъяренным медведем, в отличие от всяких козлов и хряков, ему не светила. И это было прекрасно.
