Не моё это, люди, но... Весна, наверное, и вообще, зацепило:
перекур
Они работали в одном здании. Он – на 4-м, она – на 7-м. Курить ходили на улицу. Даже в мороз. Хотя можно было и на лестничных площадках, между этажами. Как делали большинство сотрудников. Но так у них повелось. 2 раза в день (в 11 и в 15.00) они будто случайно сталкивались в левом, теневом кармане. Куда кроме уборщицы Зины мало кто заглядывал. Он целовал ее в щеку. Быстро, воровато. Она проводила кончиками пальцев по внутренней стороне его ладони, неслышно увлекая за собой. В самый темный угол. Туда, где можно было крепко обняться, наскоро пробежав руками по знакомым местам. Он любил гладить ее шею, ключицы и грудь. Даже через одежду питаясь теплом ее тела, вдыхая его аромат. Она сначала аккуратно трогала его щетину, затем сильные плечи, скользя по спине вниз, к крепким ягодицам… Все это делалось чисто автоматически. Не ради сексуального возбуждения. Обычный обмен ладонями. У тебя все в порядке? Да, а у тебя?..
Затем она доставала из замшевой сумочки сиреневый «Вог». Он извлекал из кармана пальто пачку «Данхилл» и маленький черный «Крикет». Первую затяжку они делали одновременно, глядя друг другу в глаза. Так выходило случайно. Но выходило обязательно так. Он держал сигарету в левой – правая привычно гладила ее пальцы. То тихонько сжимая, ощущая легкое, приятное покалывание гладких ногтей. То кутая в свою большую горячую ладонь, чтоб не мерзли (у нее даже летом холодные пальцы). Или бережно брал ее руку за тонкое запястье и опускал в свой просторный карман. Продолжая согревать уже там. Она улыбалась лишь краешками губ. Глядя открытым, почти немигающим взглядом: как хорошо, что ты рядом… Это длилось не больше пяти минут…
Затем они одновременно гасили окурки. Если те не успевали сами истлеть и погаснуть, позабытые: в его левой и ее правой руках. Пальцы, запутавшиеся накрепко, медленно, мучительно разъединялись. Она доставала жвачку с ментолом и предлагала ему. Он всегда отказывался. Да и смысл? Толком-то не покурили…
Но перед самым выходом, когда все привычные ритуалы вроде бы соблюдены, он порывисто сгребет ее в охапку, увлекая обратно, в прохладный полумрак. Она будто от неожиданности вздрогнет, покорно семеня следом. И вот теперь… Теперь можно! Можно страстно прижаться голодным лицом. Вдыхая, целуя, впитывая. Сейчас она чуть откинет светловолосую голову – и на шее появится маленькая ямочка. Самая сексуальная ямочка в мире. Он конечно и ее поцелует. И не раз. А сколько успеет за эти… бесконечные три минуты…
Он выходил всегда первый, разгоряченный и взволнованный. Еще минуты две бродил возле здания. Или подходил к киоску, делая вид, что изучает газеты. Приводя в порядок сердцебиение, заново учась ровно дышать... Она же неслышно обходила дом с другой стороны, чтоб прошмыгнуть в ближайший туалет. И там наскоро подкрасить губы и припудрить лицо. Расчесать спутавшиеся волосы. И расправить чуть смятую одежду. А затем уже вприпрыжку бежать по лестнице, чтобы уложиться в положенные 10 минут перекура. Лифт она не любила – тесно…
А потом, где-нибудь в воскресенье. А быть может, в субботу, не важно… Они встретятся в парке культуры и отдыха. Или в большом супермаркете, в детском, к примеру, отделе.
– Что за женщина, милый?
– Где?
– Да вон та, блондинка, в синей юбке, которая так сейчас на тебя посмотрела!
– Где? Ах, вон та… Практиканточка из Мишкиного отдела, что на седьмом. Оля, кажется. Или Марина…
